Я проехал по бульвару и поставил машину рядом с моим крохотным отелем. Поднявшись к себе наверх, я проверил состояние своих ребер, потом выпил черный кофе, четыре таблетки аспирина, плюхнулся на кровать и закрыл глаза.
Спустя полчаса я поднялся, принял душ, сменил рубашку и костюм и выпил «два пальца» неразбавленного виски.
Я все еще был далек от нормального мужчины, но уже мог пользоваться телефоном.
Первое — звонок в отель.
— Миссис Лорелея Дрейк только что выехала.
Думая, что она просто переехала в другой отель, я обзвонил полгорода, но тщетно.
Возможно, она сбежала с этим молодым загорелым парнем. Возможно, она приехала в Рино, чтобы развестись. Возможно, она не крала двадцать пять тысяч долларов.
Я был уже уверен, что она их не трогала, но тогда зачем она вертелась в Рино?
С другой стороны, мне начинала уже надоедать эта семейка. Взяв шляпу, я вышел. В отеле был маленький бар, где единственный посетитель, безобидный пьяница, начинающий лысеть, запальчиво высказывал бармену свое презрение к президенту Кеннеди. Слушать его мне не хотелось. Я вышел на улицу. Там было совсем темно и толпы народу сновали взад и вперед.
Все были счастливы, кроме мистера Шенда,— у них ведь не было шишек на затылке.
Я бодро промаршировал три квартала и наткнулся на бар, чья интимная обстановка вполне соответствовала моему настроению.
Увидев меня, бармен отклеился от посетителя и двинулся в мою сторону. Я слегка присвистнул, и он сразу дал мне банку с ледяным пивом. Тут было уютно. Я не рискнул нарушать компанию и заказал пиво для него.
— Спасибо.
— Ваше здоровье.
Он залпом перелил в себя стакан и заметил:
— Вы не здешний, да?
— Из Нью-Йорка.
Он потянулся через стойку, достал откуда-то зажженную сигарету, сделал две-три затяжки и снова повернулся в мою сторону.
— Хороший город, а?
— Стоит посмотреть.
— Да я все никак не соберусь. Я тут старожил, приехал из Лос-Анджелеса. Надоела толкучка.
— Стоило ли ехать так далеко?
— Ну, мне тут... Прошу извинить.
Он прошел к другому концу стойки, где возникли на высоких стульях толстячок и тоненькая девочка — должно быть, его дочь или кто-нибудь еще.
Бармен завертел шейкер. Отхлебнув пива, я задумался о семье Дрейков, чья прекрасная половина так любит шутки. Она, эта молодая дама, прекрасно знает что к чему, но я по-прежнему не видел причин, в силу которых она подстрекала своего любовника дать мне понюхать утюг. Эта мысль напомнила мне р шишке и о том, что придется дать на чай за «утюжку», если к тому представится возможность. А она, судя по всему, не представится никогда.
