— Бахти расскажет обо всем. Он дал слово… — Туйчиев сжал тонкие губы трубочкой, словно собирался дуть. — Но главное я должен открыть сразу. Он не был в день преступления в Москве. Мы с Ташевым проверили. Жил в доме у Фавзи. Как я и думал. Фотограф скрыл это от нас. Так что версия о преступнике из Бухары, видимо, несостоятельна…
Гаранг поднял голову. Он не произвел впечатление человека эмоционально глухого, по крайней мере в эту минуту, когда дело коснулось его лично.
— Разочарованы? — У него были выразительные большие глаза. — Вам, наверное, лучше, чтобы как раз виновен?! Смотришь, командировка завершилась, благодарность начальства…
Денисов пожал плечами:
— Если б оперуполномоченный искал только конца собственным хлопотам… — Он спросил: — Как вы познакомились с администратором?
— Разговорились в баре. Уж не помню, кто начал. Его тоже интересовали ансамбли, записи… У меня дома стереоцентр, он собирался посмотреть… — Гаранг отвечал с готовностью. — Потом я к нему приходил. В гостиницу.
— Выпивали?
— В «Зарафшане». В «Бухаре» ресторан не работал.
— Кто платил?
— Он.
— Из красной сумки?
Гаранг облизнул воспаленные губы.
— Красную сумку он не брал в ресторан, оставлял в номере.
— Знаете, что в ней?
— Он показал. Деньги. В пачках.
— Девятого вы были у него в гостинице. Сразу прошли в номер? В подсобку не заходили?
— Я даже не знаю, где подсобка. В конце коридора? — Было похоже, Гаранг говорит правду.
— Красную сумку видели в номере?
— Она стояла рядом с кроватью.
— Потом?
— Я ушел. С того и началось. В ресторане Лутфулло Закиров завелся. Пошел с ножом… Вы же знаете!
— Администратор не говорил, что кто-то ему угрожает? Запугивает? Мстит?
— Нет.
— В Москву он ехал с охотой, без боязни?
— С радостью! Он сам сказал: «С легким сердцем, с большими ожиданиями…»
— Хорошо. — Денисов посмотрел на часы.
— А меня куда? — В последнюю минуту Гаранг заколебался. — На Лошадиный рынок? — На бывшем Ат-Базаре — Лошадином рынке, Денисов знал, находился следственный изолятор.
— Пойдешь к отцу, — своим тонким тихим голосом сказал молчавший все это время Туйчиев, — хотя я не уверен, что ты снова что-нибудь не выкинешь…
— Никогда! — У Гаранга перехватило горло, он, перешел на шепот: — Я свободен?
У опорного пункта на улице Туйчиев оставил машину. Дальше шли пешком. С темнотой вид Старого города изменился. Исчезли неряшливые провода; улицы выглядели Уже, дома — выше. Установилось голубоватое равенство тонов.
— Это здесь.
