Бамбуковый занавес раздвинулся, пропуская гостя — невысокого коренастого человека в светлых шортах и голубой безрукавке с большой репортерской сумкой через плечо. Из-за плеча посетителя выглядывала настороженная мордочка Чико.
— Мне надо видеть пастора Нуньеса, — сказал, наклонив голову, человек в шортах и бросил вопросительный взгляд на вошедшего следом Чико.
— Я — Антонио Нуньес. — Пастор протянул руку.
— О-о, — гость пытался скрыть удивление, — так вы и есть пастор... Извините, но я думал... Меня зовут Тун Читапактль, я журналист — корреспондент центральной газеты штата.
— Вы, вероятно, думали увидеть благообразного седого старца в черной сутане, — улыбнулся пастор, пожимая руку гостя, — а вас встречает худой длинноногий парень с копной рыжих волос, в потертых джинсах и сандалиях на босу ногу, к тому же небритый... Просто мы с ним, — пастор указал на Чико, присевшего на пол у двери, — не ждали сегодня гостей. Однако прошу садиться. — Он указал на грубо сколоченные табуреты возле стола. — А что касается сутаны — тут она не служит делу... Надеваю ее, когда отправляюсь к нашему епископу. Но это случается не часто. Признаюсь вам, дорогой сеньор, даже службу тут веду в джинсах — у меня есть еще одни, поновее — и вот в такой рубашке на выпуск. Слово правды, обращенное к простым людям, не нуждается в красивых одеждах. Не так ли?..
— Вероятно, вы правы, хотя... — журналист оглядел более чем скромную обстановку комнаты, — хотя, кажется, не все соглашаются с вами... Но вы становитесь популярным. Люди говорят о вас, ставят в пример другим... Поэтому наша газета хотела бы рассказать о вас...
— Что ж, если правду, в добрый час.
— Я приехал именно затем, чтобы узнать правду.
— Тогда надо, вероятно, начинать с них, — пастор указал на Чико.
— Именно так я и поступаю. Я уже побывал в соседнем селении. Теперь хотел бы побеседовать с вами.
— Пожалуйста...
— Но с глазу на глаз, если позволите...
— Вот как? У меня ведь нет секретов от них. — Пастор снова указал на Чико. — Но если вы настаиваете... Чико, мой мальчик, поймай пару хороших рыб и попроси Марианну приготовить их.
Бросив тревожный взгляд на журналиста, Чико молча выскользнул наружу.
— Вы ведь не откажетесь пообедать со мной, сеньор? — продолжал пастор, поворачиваясь к своему собеседнику.
— Благодарю. И называйте меня просто Тун, отец мой.
— А вы меня — просто Антонио.
— Еще раз благодарю.
— Тун — это ведь не здешнее имя? — Пастор с интересом разглядывал коричневое, словно выточенное из древесины каобы, лицо гостя.
