Вот Люся едет-едет на поезде, летит на вертолете, несется в грузовике — по горному серпантину, карабкается на скалистую кручу (…а та — чабанит!). С громадным трудом отыскала свою героиню на высокогорном пастбище, включает магнитофон и говорит:
— Уф! Я приехала к вам из Москвы, ваша слава как чабана донеслась до столицы, такой вы прекрасный и знатный специалист, мастер своего дела. Говорят, ваши предки — чуть ли не до пятнадцатого колена были чабанами? Это правда?
А та отвечает утвердительно:
— Ну!
Люся:
— Значит, ваша прославленная трудовая династия не первый век трудится на этой ниве?
А та отвечает:
— Ну?!
— А ведь, в сущности, — говорит Люся доверительно, — это совсем не женская профессия! Больше месяца вдали от дома, в одиночестве, кругом леса… Тут волки водятся. Вам бывает страшно?
— Ну?! — отвечает ей женщина-чабан.
— Но вы все-таки любите горы, свои стада и плывущие по этим зеленым пастбищам облака?
— Ну?.. — мечтательно проговорила Люсина героиня.
— А вот вы еще ведете большую общественную работу — шутка ли — депутат всего Алтайского края?! Они, наверное, скучают, когда вы уезжаете на заседания Верховного Совета? — и Люся показала на овец.
— Ну?! — женщина-чабан улыбнулась.
— А ваши дети — тоже будут чабанами?
— Ну!..
А туман уже ложится на вершины гор, зажглись первые звезды. Где-то вдалеке послышался волчий вой. Тут водитель грузовика говорит Люсе:
— Закругляйтесь, поехали обратно, туман, плохие дороги, пора спускаться вниз.
Тогда Люся напоследок — в отчаянии:
— А вот ваши внуки, неужели и они — станут чабанами?
— Ну?! — услышала она в ответ.
Люся выключила магнитофон и отправилась в обратный путь.
Она вечно уносилась в неведомые дали, месяцами по колдобинам тряслась в пропыленном «газике», записывая на пленку всех и вся на своем пути.
Однако, благодаря радиоточке у нас на кухне, в доме был абсолютный эффект ее присутствия. Так что королевский пудель Марчелло, заслышав позывные радиостанции «Юность», бросался к приемнику, яростно его обнюхивал и озабоченно укладывался под ним, шевеля ушами и постукивая хвостом. Видимо, из радиоточки доносился не только Люсин голос, но и ее неуловимый запах.
Порой она звонила из какого-нибудь заштатного городка и кричала нам — через реки, горы и долины:
— Как вы, мои дорогие?! Скучаю ужасно!
Еще она всегда интересовалась, какой стул у Марчелло?
— Почему ты никогда не спрашиваешь, какой стул у бабушки, какой стул у Марины? В конце концов, у меня?! — возмущался Лев.
