Радио «Москвина» - Марина Львовна Москвина

Как я люблю радио! Когда за звуками музыки и голосов угадывается потрескивание эфира, безмолвие бездонной и беспредельной Вселенной. Иногда мне хочется слушать только это вечное потрескивание и безмолвие, потому что слова в эфире — очень странная штука, практически непостижимая.

Во-первых, всякий раз приходит мысль: кто ты такой, чтобы нарушить вечную, прекрасную тишину? Действительно ли тебе есть что сказать миллионам и миллионам людей? Окликнуть — каждого в отдельности, прямо в его доме или в пути, или бог еще знает где и при каких обстоятельствах.

Даже просветленные Учителя, явившие себя миру в нашу эпоху, чаще всего отказываются выступать по радио.

— Нужно видеть лица тех, кто тебя слушает, — объясняют они, — тогда понимаешь, что должно быть произнесено в это самое мгновение для этого человека.

Конечно, в студии перед микрофоном ты не видишь своих собеседников, не знаешь, чем они заняты, какое у кого настроение. Что вы хотите, если на мое имя пришло письмо:

Или — один человек писал мне письма из тюрьмы. Вот он рассказывал, что в тот момент, когда начиналась передача «В компании Марины Москвиной», заключенных выводили на прогулку в тюремный двор, — там, на столбе, вещал громкоговоритель. Все ходили по кругу — слушали и в финале — расходились по камерам.

А корреспондент журнала «Северное сияние» говорила, что в тундре эту передачу любят слушать чукчи-оленеводы. Они уже знают, когда начало, собираются в чуме, включают транзисторный приемник и — пых-пых! — раскуривают свои трубочки.

Радио — загадочное слуховое окно, прореха в крыше, узенькая щелочка, через которую к тебе умудряются просочиться звезды с луной, все небо, зелень и синева, целый мир, гудящий, словно пчелиный улей.

Есть даже такой анекдот:

— Дедушка, говорят, вы наконец-то купили телевизор.

— Да, правда.

— Ну, и как?

— Прекрасная вещь! Включишь, сядешь напротив, закроешь глаза — и полное впечатление, что слушаешь радио…

А мамин отец, дед Степан, просил, чтобы к нему на могилу обязательно провели радио:

— Кто-нибудь придет — послушает…

Картина мира, которую показывает радио, не так однозначна, ее не проверить алгеброй, она более абстрактна, более поэтична, здесь действует размытая логика и пересекаются параллельные линии.

Мои родители — Люся с Левой — познакомились на радио, так что — еще до зачатия — меня пронизывали радиоволны. Люся работала в молодежной редакции. Лева — в «Международной жизни».