своих старших, даже могилки их были неведомо где. очки об пол бедный отец, вышел во двор, взял лопату и забросал свой ледник землей, закопал, как могилу.
Жена кричала ему:
— Опомнись, ! Зачем «кормильца» зарываешь? Как жить теперь будешь?
А все бросал и бросал комья земли в холодную черную дыру, пока не сровнял ледник с полом, а потом кинул лопату сверху на свежую землю и ушел, сгорбленный горем, в свой опустевший дом.
В ярмарочные дни, отлепившись от гончарного круга, Филя погружал свое глиняное богатство на телегу и вез его продавать на базар. На козлах сидел Борька, Филина гордость и краса, весело погоняя чалого в яблоках — поседевшего мерина.
— Когда телега полна, рядом с ней и шагать — отрада! — Филя сбоку идет своим ходом, на лошадь губами чмокает.
Придерживаясь за шершавый тележный бортик, он с опаской поглядывал, как позвякивают и дребезжат по брусчатке горшки и кувшины, которые предусмотрительно проложила ветошью.
.
А то было дело, в июне пятнадцатого Филю вызвали куда следует, и командир — Клоп, служивший исправником в присутствии, Филя помнил его мальчишкой с улицы Кантонистов, тот прославился опустошительными набегами на соседские сады и огороды, так вот заявил:
— Придется вам отложить утюг да ножницы, господин , и перебраться от ваших горшков к деятельной обороне Российской империи.
— Вот : в лесу медведь! — отозвался Филя. — дела на фронте, а, господин Клоп? — спросил он участливо. — Раз вам приходится питать нашу армию столь доблестными новобранцами?
— На вас лично у императора надежда маленькая, господин , — сказал Клоп. — Но если поскрести по сусекам… — он чуть не добавил «всю », но выразился уставно, — …ратников второго разряда, глядишь, и наберется с бору по сосенке.
— В таком случае, я готов, пан , — ответил Филя. — Бог велик, и куда он ведет — там и хорошо. Я даже рад и горд, что в такую сложную для нашей родины минуту вы обратились именно ко мне, позвольте пожать вашу руку! — И он стал надвигаться на
