Солнечные лучи освещали всю эту красоту, не в силах растопить снег, покрывший траву серебристым налетом…
Отец повернул лошадь налево, и они направились вдоль самой подошвы горы, с которой только что спустились. Отец замолчал и больше не курил, крутил головой по сторонам. Потом подался ближе к горе и начал подъем. Матвея терзало любопытство, но он молчал – отец явно был не расположен к разговорам. Смотрел по сторонам, пытаясь понять, что заставило отца вновь направиться в гору. А они все поднимались и поднимались, петляя между деревьев, – никакой тропы здесь не было. Лошадь всхрапывала недовольно, но продолжала мерно шагать, не решаясь ослушаться седока.
Они поднялись достаточно высоко, заметно посвежело. Наконец отец слез с седла, привязал лошадь к дереву на длинном поводе. Матвей молча сделал то же самое – не время для вопросов. Отец был сосредоточен, двигался быстро и экономно. Зарядили винтовки и скорым шагом пошли в гору. Отец ступал мягко, бесшумно, и Матвей шел так же. Несколько минут подъема, и отец прилег за лежащей на земле лиственницей, похлопав по земле рядом с собой.
Матвей улегся рядом с ним, дыша сбивчиво – быстрый подъем дался нелегко. Серко лег рядом, послушный условному сигналу. Отец же дышал ровно и спокойно. Глянул на Матвея, сказал:
– Успокой дыхание. Когда стреляешь, должен быть спокойным и дышать неслышно.
Матвей задышал глубоко, выдыхая медленно, успокаивая дыхание. Продышался, посмотрел на отца. Тот наблюдал за склоном под ними, едва подняв голову над бревном. Матвей проследил за его взглядом и поначалу ничего не увидел. Потом вдруг как-то сразу, будто пелена с глаз спала, увидел марала. Тот стоял ниже места их лежки метров на двести. Стоял и тревожно нюхал воздух, поводя головой в разные стороны. Матвей в первый раз в жизни видел марала, и невольно залюбовался им. Могучий бык, с роскошными развесистыми рогами, с темной шеей, он крепко стоял на широко расставленных ногах, готовый сорваться с места в любой миг. Потом вдруг вытянул морду вперед и заревел громко, трубно.
Серко дернулся было, но Матвей положил ему руку на загривок, и пес успокоился. Отец прошептал:
– Ишь ты, поет как. Это называется «охота на реву», сын. Марал в такие моменты очень насторожен, ждет ответного клича.
В этот момент марал снова вытянул морду и протрубил. И тут же откуда-то из-за спины раздался еще один такой же трубный рев и треск веток – прямо из-за спины чуть правее выскочил еще один марал и большими прыжками устремился вниз. Матвей вздрогнул, дернулся испуганно, но отец только покачал головой. Марал их не заметил. Он вообще сейчас ничего не замечал, кроме соперника. Вот он вылетел на косогор, где стоял первый марал, остановился, нюхая воздух. Затем сделал шаг, другой, снова встал.
