– Бать, надо увозить его в тайгу. Пора. Иначе добром не кончится.
Отец только кивнул молча и пошел собираться. Матвей же принялся думать, как же им заставить Урсула влезть в телегу и ехать в ней? Задачка не из легких.
Но отец – старый таежник, и умеет найти выход из любой ситуации.
Они сделали силки из крепкой веревки и стянули ему лапы. Серко прыгал вокруг, не понимая, что же это такое делают с его новым другом? А Урсул ревел и ворочался, силясь вырваться из силков. Но тщетно. Матвей натянул ему на голову мешок, и они с отцом и соседским старшаком кое-как закинули его в телегу.
Уф! А ведь еще и развязывать его как-то… самый опасный момент.
Собрались и поехали. Урсул ворчал и ворочался, лошадь нервно всхрапывала и прядала ушами.
Выпускать Урсула решили возле зимовья. Доехали, сгрузили его с телеги. Матвей разговаривал с ним ласково, пытаясь успокоить. А Урсул забыл обо всем на свете и настороженно принюхивался – его будоражили такие знакомые запахи…
Бирюка в зимовье не было. И вообще никого не было. Все осталось так, как Матвей оставил.
А Урсул тем временем пытался встать. Отец наклонился и дернул за веревку, распуская силки. Медвежонок вскочил, отбежал неуклюже в сторону и стоял, нюхая воздух задранным вверх носом. Потом развернулся и молча пошел в тайгу. А Матвей с отцом занялись своими делами, благо в зимовье всегда есть чем заняться.
Проснувшись утром, Матвей долго лежал, глядя в дощатый потолок в неверном утреннем свете. Рядом спокойно сопел отец. Серко, почуяв пробуждение друга, встрепенулся, потянулся и ткнулся холодным носом ему в бок. Матвей встал, стараясь не шуметь – незачем отца будить, пусть поспит пока. Вышел из зимовья, огляделся. Туман плавал клочьями, цепляясь за деревья и кусты, обещая теплый день. Он потянулся с хрустом, размялся и побежал к роднику, умываться. Родничок, как всегда, встретил его ласковым журчанием и чудным запахом свежести. Матвей опустился перед ним на колени, напился студеной воды. Серко крутился рядом, и Матвей напоил его, набирая воду в ладони.
От родника Матвей пошел к высоченному обрыву, с которого открывался чудный вид на горы. Идти до него было не очень далеко, и Матвей легко бежал по утреннему лесу, прыгая по корневищам и перескакивая лужи.
…Горы, крутобокие и покрытые тайгой, стояли перед ним, укутавшись в туман. От них тянуло холодком и свежестью, и Матвей зябко поежился. От этой панорамы у него всегда захватывало дух – хотелось шагнуть с обрыва и лететь над тайгой. Постоял немного и пошел назад – пора было ставить чай, благо дровишек с вечера припасли.
