- Мы должны что-нибудь предпринять.
- Что? Мы ведь уже пытались один раз.
- Если так будет продолжаться и дальше, ОНИ задохнутся.
- По крайней мере те, что находятся в доке. Основной косяк пока на свободе. Где-то там, - Кид неопределенно махнул рукой.
Держась за стену, Генри поднялся.
- Мы заперты, - напомнил ему Барнер. Генри будто и не слышал его. Медленно обернулся к Киду.
- Что там происходит? Зачем они это делают?
Кид не ответил.
- Торес сказал, что хочет спровоцировать косяк, - Генри в раздумье прошелся по каюте. Вернувшись к кушетке, снова присел. - Таким образом он развяжет себе руки. Реверанс общественному мнению.
- А мне-то казалось, что на общественное мнение ему плевать.
- Зачастую общественное мнение зависит от таких, как он. Что стоит военной цензуре взять в оборот издательства?
- Это слишком фантастично! Им не справиться с газетами.
- Ты уверен в этом?
- Тише! - Генри поднял руку. - Слышите?
Они прислушались.
- Катер, - предположил Барнер. - И где-то рядом кран.
- Нет, не то...
- Я... - начал было Кид и умолк. Судорожным движением Генри стиснул виски. Некоторое время все трое молчали.
- ОНИ пытаются обращаться к вам? - осторожно спросил Барнер. - Или это что-то другое?
- Не знаю, - Генри ладонями растер глаза. - Это странно... Трудно объяснить.
- Понимаю, - Барнер покачал головой. - В свое время я пробовал изучать китайский.
- Это совсем другое, - Генри поднял голову. - Нам никогда не понять ИХ. И дело не в сложности языка, дело в том, что это не наш язык - не английский, не китайский и не русский. Языки человечества предназначены только для людей. И то же самое можно сказать о всяком ином разуме.
- Но есть же и какие-то общие истины! Некие категории, претендующие на универсальность!
- Диады и монады, - усмехнулся Генри.
- Причем тут это?
- А притом, что язык человека условен. Набор косвенных понятий, не имеющий ни одного четкого определения, ни одной абсолютной истины.
- То есть?
- А что здесь неясного? Мы учим язык с самого рождения, запоминая условность за условностью. Нас не интересует ни этимология, ни первозданное значение слова. Мир обозначен удобными звукосочетания, и большего нам не надо. Понять чужую нацию возможно лишь потому, что она вовсе не чужая. В сущности это тот же словарь и те же глаголы. Наше миропонимание не меняется ни на йоту. Тем не менее, и там не все просто, а здесь... Здесь все другое. Движение, условия жизни, цели. Даже самые твердые наши монады - солнце, холод, разумная деятельность - могут превратиться в бессмысленную абстракцию. Если им неведом страх, значит неясны и угрозы. А если им не нужен партнер, то бесполезно предлагать и дружбу. Это не язык и не шифр. Это мировоззрение, которого мы лишены.
