Когда князь Левон со свитой и католикосом прибыли в Изаурию, им сообщили трагическое известие о смерти императора. Левон лишился высокого покровителя, который собирался даровать ему царское достоинство. Однако князь сокрушался недолго — вскоре новый император Генрих VI, сын Фридриха, пошлет ему царскую корону и отныне князь Левон II станет царем Левоном I Киликийским.
Драгоценную корону и царский стяг Левон получил также от византийского императора Алексея III (1195-1203), который сопроводил свой дар посланием, выдержанным в несколько угрожающем тоне: «Не возлагай на главу свою диадему, дарованную тебе римлянами, ибо ты гораздо ближе к нам, чем к Риму». В самом деле, не только Киликия географически была расположена гораздо ближе к Византии, чем к Риму, но и Армения в целом, на протяжении всей своей истории, несравненно больше была связана с Константинополем, чем с латинским Западом. Именно по этой причине в поисках укрепления политической власти Левон уже много лет обращался не только к германскому императору, но и к византийскому двору.
Но политическое сближение как с Византией, так и с Западом с необходимостью повлекло бы за собой примирение Армянской церкви или с Константинопольской кафедрой, или с Римской и присоединение к одной из них. Многие влиятельные армянские духовные лица в течение долгого времени поддерживали отношения с византийским патриархатом. Но многочисленные разочарования, испытанные в ходе богословского диалога св. Нерсеса Шнорали и св. Нерсеса Ламбронаци (о которых подробней мы расскажем ниже) с греческими богословами, и выдвигаемые последними тяжелые условия присоединения все более подталкивали армян в сторону латинской Церкви.
Кроме того, начиная с середины XI века, появились явные признаки ослабления Византийской империи, вызванного постепенным укреплением норманнов в Средиземноморье, турецким наступлением и крестовыми походами. Это привело Левона к выводу, что помощь Запада и крестоносцев, присутствующих на Востоке уже целое столетие, решительно важнее для Киликии, чем зависимость от слабеющего Константинополя. Поэтому, оставив у себя корону, подаренную Алексеем III, он незамедлительно послал ему взамен не менее богатые дары, что на языке средневековой дипломатии означало: я не считаю себя твоим данником, я — царь, подчиняющийся лишь Западной империи.
Трудно сказать, какой бы была судьба Киликии, если бы тогда Левон Великолепный предпочел византийскую корону западной. История строится не на гипотезах, и нет никакого смысла выстраивать события на основе нереальных, воображаемых предположений. Ясно лишь одно, что вся политическая, социальная и в особенности культурная история Новой Армении была бы совершенно иной.
