Прежде чем стать Убийцей, он был Майклом Данбаром.
Мать была его единственным родителем, а он у нее – единственным ребенком.
Как видите, во многих смыслах он был почти идеальной половиной для Пенелопы: они представляли собой тождественные противоположности, как симметрия, в узоре или в судьбе. Если она прибыла из мест, где много воды, то его родина была засушливой глушью. Он рос единственным сыном у матери-одиночки, она – единственной дочерью одинокого отца. Наконец, как мы скоро узнаем – и в этом главная зеркальность, вернейшая параллель судьбы, – пока она оттачивала Баха, Моцарта и Шопена, его тоже увлекало искусство, но другое.
Однажды утром на весенних каникулах, когда Майклу было восемь, он сидел в приемной доктора Вайнрауха, а на улице стояло плюс тридцать девять по Цельсию: так показывал термометр у входа.
Рядом с ним старик мистер Фрэнкс источал запах тоста.
На усах у него блестели остатки джема.
Дальше сидела девочка из школы по имени Эбби Хенли, у нее были мягкие темные волосы и сильные руки.
Майкл только что починил космический корабль.
В дверях замешкался почтальон мистер Харти, и Майкл, оставив свою небольшую серую игрушку у ног Эбби, поспешил на помощь бедолаге-почтарю, который торчал эдаким незадачливым мессией с инфернальным свечением за спиной.
– Привет, Майки.
Почему-то он терпеть не мог, когда его называли Майки, но юный будущий Убийца, вжавшись в дверной косяк, пропустил почтальона внутрь. И вернулся сам как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эбби Хенли, поднявшись идти в кабинет, наступила на его звездолет. Эбби была обута в могучие шлепанцы.
– Эбби!
Ее мать прыснула.
Несколько смущенных нот.
– Не очень красиво.
Мальчик, наблюдавший все это грустное событие, закрыл глаза. В свои восемь лет он уже знал, что значит «сука драная», и не боялся такое подумать. Вместе с тем такие мысли – дурное воспитание, и это он тоже знал. Девочка с улыбкой отвесила довольно бессовестное «извини» и прошлепала в кабинет.
Стоявший в метре от него Харти пожал плечами. На почтарской куртке не было пуговицы, там, где его брюхо решительно выдвигалось на передний план.
– Уже проблемы с девицами, а?
Описаться, как смешно.
Майкл улыбнулся, ответил негромко:
– Да нет. Она же, наверное, нечаянно.
Сука драная.
Но почтарь стоял на своем:
– О, она нарочно, даже не сомневайся.
Тост-с-Джемом Фрэнкс выкашлял одобрительную усмешку, и Майкл попробовал сменить тему:
– А что в коробке?
– Я только доставляю, малыш. Давай-ка, я поставлю, а ты уж разберешься? Адресовано твоей маме на дом, но я сообразил, что лучше принести сюда. Держи.
