Приключения Каспера Берната в Польше и других странах | страница 15
Декан отец Фаустин был рад, что в эту минуту ректор привстал, с грохотом уронив кресло. Неизвестно, до чего мог договориться молодой студент со зла или от отчаяния. Если верить этому безумному, то он один и разговаривал вчера за столом!
– Вот вам и плоды вашего всепрощения, отец Фаустин! – произнес ректор холодно. – Не шляхетскую гордость должны мы воспитывать в наших питомцах, не любомудрие и не пагубную страсть к оспариванию завещанных нам святым писанием истин. Студенты Когут и Адлер, говорите вы, – простые деревенские парни? А ведь именно такие простачки, как Когут, Адлер да еще Ян Склембинский, и нужны нам сейчас! Стремление к пагубным еретическим философствованиям все больше и больше охватывает ученый мир… Вот вам и результаты!.. Так чем же мы покараем студента Каспера Берната, отцы референдарии?
– Принимая во внимание его чистосердечное раскаяние. – начал было отец декан, но его слабый голос потонул в потоке негодующих возгласов: «Изгнать недостойного!», «Лишить его святого причастия!», «Изгнать из Кракова!», «Предать суду святой инквизиции!»
И чем ближе сидели отцы референдарии к отцу инквизитору Джироламо Бенвини, тем усерднее и громче они кричали.
Каспер слушал, как стучит его сердце. Шум голосов сливался в какой-то странный рев, напоминающий рев бури.
«Инквизиция! Боже мой, мама, как ты перенесешь эту весть!»
Ректор давно ему что-то говорил, но Каспер не слышал ни слова.
– Студент Бернат! – грозно повысил голос ректор. – Ты лишил себя права на снисхождение. А посему я, облеченный властью, данной мне отцами референдариями, изгоняю тебя из Краковского университета! Ступай и не возвращайся больше в нашу семью! И да смилуется над тобой господь бог и святая дева!
Все это ректор произнес по-латыни. В заключение он сказал только одно польское слово: «Вон!» – и указал на дверь.
Каспер не помнил, как он очутился на улице. Морозный воздух и ветер несколько освежили и успокоили его.
– Вышвырнули, как собаку! – произнес он вслух и, зачерпнув горсть снега, потер им лоб.
«Пойти разве к Ланге? Надо думать, он поможет… Или хоть совет какой-нибудь даст».
В переулке у Рыночной площади было черно от народа. Снег был затоптан и порыжел. Каспер поднял голову. На высоком шесте над Сукенницами ветер трепал петушиное перо на шапке.
– Шапка на шесте – значит, базарный день! – пробормотал Каспер с досадой. – Эх, неудача! Так и знай, что встретишь знакомых… Не дело студенту в такие часы шататься по городу – сейчас же пойдут расспросы: да что случилось, да почему не в университете?
