Югославская трагедия показала, к чему приводят национализмы, стоит лишь дать им волю – на какие бы святые понятия, цели и идеалы ни ссылались при этом.
Зачем Лужкову ассоциировать себя с Милошевичем, ведь это очень опасная ассоциация? Две державы – мировая и региональная, два коммунистических режима – жесткий и более либеральный, два многонациональных государства – СССР и СФРЮ – развалились практически одновременно и в некотором роде показательно. Процесс с исторической точки зрения одинаковый. Но какие разные последствия! Можно сколько угодно клясть Горбачева с Ельциным – и поделом! Но стоит представить на их месте Милошевича, и тогда все драмы «катастройки» покажутся мелкими неприятностями. Страшно даже мысленно приложить к югославской трагедии советский размах и масштаб. Так что для пессимистов могу сообщить хорошую новость: на переходе от коммунизма к посткоммунизму у нас случились не худшие вожди. Как показывают опыт Югославии и уроки Лужкова, могло быть гораздо хуже.
Зачем Лужкову быть больше сербом, чем сами сербы? Зачем с такой явно преувеличенной страстью обличать Запад? Отчего это для наших «патриотов» страшней «утопии глобализации» зверя нет? Это вопрос не только темперамента, это выбор на уровне инстинкта: нельзя, чтобы кто-то говорил нам «нельзя». Даже если этот кто-то – мировое сообщество, международное право, нормы европейской цивилизации.
А свою статью в «Известиях» Юрий Михайлович назвал хорошо: «Не спрашивай, по ком звонит колокол». Жаль, что автор не привел цитаты полней. Эту ошибку стоит исправить:
Нет человека, который был бы, как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и так же, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе.
Как видите, четыре века тому назад поэт писал именно об этом. В переводе на прозаические слова: о человечности, о глобализации и о единой Европе.
– Я знаю, как вы назовете свой репортаж, – говорит мне командующий KFOR.
– Как?
– «Какое кино снимается в Косове?»
– Почему?
– Знаете, где вы находитесь? Это «Фильм-сити». Раньше здесь была киностудия, а сейчас мой штаб. А знаете, какие фильмы здесь снимались?
– Какие?
– Порнофильмы.
Неплохое начало беседы с четырехзвездным французским генералом Валантеном. И он попал в точку, именно это меня интересует: какое кино снимается нынче в Косове, а раньше в Боснии и все последнее десятилетие в большой Югославии – теперь уже бывшей. Звезды – местные и мировые – самой первой величины. Герои неотличимы от злодеев. Непредсказуемый монтаж: исступленные толпы во власти одной и той же сверхценной национальной идеи и – встык – потоки беженцев, переселения народов, исход. Батальные сцены сменяются дипломатическими, чтобы вновь взорваться батальными. Явный избыток пиротехники, огонь во всех видах: кусок пакли в дом соседа-инородца, огонь с гор по осажденному городу, огонь с неба как кара небесная. Самый назойливо повторяющийся прием – пожарище. Про что этот фильм-катастрофа: про вечный зов – зов крови, который затмевает рассудок? Про этнические чистки как оружие патриотизма? Про авантюрность, цинизм и безмерную глупость политиков – по природе своей спекулянтов и игроков на страстях человеческих? Про то, как злато их уст превращается в грохочущий булат, а серебро людских надежд и ожиданий – в камень и слезы? Про жуткую месть Истории, которая порой засыпает на десятилетия, а то и века, но ничего не забывает и не прощает и рано или поздно взрывается, как вулкан? Жуть ситуации в том, что разливающаяся огненная лава настигает не вождей, не тех, кто своевольничал, насиловал людей и законы развития, а по большей части их жертв и даже следующие поколения… Про то, как люди не ведают, что творят, даже тогда, когда очень хорошо это знают?
