Мисс Матильда была синим чулком (как большинство кривобоких девиц в высшем обществе) и всегда старалась свести разговор на подобные высокие предметы.
— Нет, ни о чем таком серьезном он не говорил. Я бы тогда не поняла его, вы же знаете, Матильда. Сперва мы поговорили о погоде, потом об оладьях и пышках. Он, оказывается, больше любит пышки. А потом (тут мисс Кикси понизила голос) — о бедном покойном сэре Джордже, какой он был хороший муж и…
— И сколько он оставил денег, не так ли, мисс Кикси? — спрашивает миледи жестким голосом и со злой усмешкой.
— Да, милая Леонора, он с таким уважением отзывался о вашем незабвенном супруге, так тревожился о вашей и Матильдиной судьбе, что приятно было слушать. Ах, как он мил!
— И что же вы ему сообщили, мисс Кикси?
— Я сказала, что у вас с Леонорой девять тысяч фунтов годового дохода и…
— Ну, а он?
— Он — ничего. Я ведь и сама ничего больше не знаю. Мне бы хоть девяносто иметь, — сказала бедная Кикси, возведя глаза к небу.
— Еще чего захотела! А не спрашивал ли мистер Дьюсэйс, на каких условиях завещаны деньги и кому из нас?
— Спрашивал, но этого я не сумела сказать.
— Так я и знала! — воскликнула миледи, стукнув о стол чайной чашкой. — Так я и знала!
— Что ж тут такого, леди Гриффон? — сказала мисс Матильда. — Незачем бить чашки — вопрос был вполне невинный. Элджернон — не какой-нибудь интересант. Он — воплощенная искренность и великодушие! У него и у самого достаточно земных благ; и он не раз говорил мне, что хотел бы, чтобы его избранница не имела ни гроша, — тогда он мог бы доказать ей чистоту своих чувств,
— Не сомневаюсь, — сказала миледи. — А кто же избранница? Неужто мисс Матильда Гриффон? — И она вышла, хлопнув дверью, а мисс Матильда, по своему обыкновению, разрыдалась и принялась изливать свою тоску и любовь на груди у мисс Кикси.
Глава IV
Кажется, клюнуло
На другое утро мы с хозяином явились к Гриффонам; я занялся горничными, а он пошел строить куры дамам. Мисс играла на гитаре, а миледи сидела за кучей бумаг — тут и счета, и чековые книжки, и письма от поверенных. Эх, мне бы ее заботы, особенно при девяти тысячах дохода! Все дела в доме вела миледи. Мисс была для этого чересчур чувствительна.
При появлении хозяина мисс Матильда просияла и грациозно указала ему на место подле себя; он сел. Миледи только подняла глаза, приветливо улыбнулась и опять за бумаги.
— Леди Гриффон получила письма из Лондона, — говорит мисс. — От всяких там скучных поверенных и прочее. А вы посидите со мной, гадкий вы человек.
