– Конечно, – сказала Адель. – Рано или поздно обязательно находит.
Потом раздался громкий хлопок, и яркий ослепительный свет залил все вокруг.
* * *
Солнце окрасило склоны холмов в насыщенный темно-зеленый цвет. Длинные тени легли на долину и укрыли ее от палящих лучей. Над рощей кипарисов пронеслась стая стрижей и умчалась куда-то за горизонт.
Даня проводил ее взглядом и вспомнил о том, как ездил с отцом в заповедник «Хула» смотреть на журавлей, перелетающих в Африку из Европы и России. Теперь то время казалось бесконечно далеким, хотя на самом деле после поездки прошло не больше года.
Подошел Ицхак. В уголке его губ дымилась сигарета. Старик положил мальчику руку на плечо и сказал:
– Ну что, идем?
Даня молча кивнул.
Они тронулись с места и пошли вдоль тенистой аллеи, засаженной кустарником с серебристыми листьями и сиреневыми цветами, от которых исходил теплый медовый запах. Ицхак двигался медленно. Звук его шаркающей походки эхом разносился по парку.
Даню это нисколько не раздражало. Его мысли витали где-то далеко. Разговаривать не было желания.
Рядом с башмачником хотелось просто молчать. Несмотря на ранний возраст, мальчик уже понимал, что такое бывает только с по-настоящему близкими людьми. При этом им совершенно не обязательно быть связанными кровными узами.
Через несколько минут из-за поворота показались ровные ряды надгробий из светлого хевронского камня. Когда Даня и Ицхак подошли к воротам, старик затушил окурок и заправил в карманы кисти цицит, свисавшие у него из-под рубашки.
– Зачем это? – спросил мальчик.
– Так принято из-за уважения к умершим.
Даня пожал плечами.
– Не понимаю.
Старик открыл калитку, и они зашли под арку.
– Те, кто здесь лежит, уже не могут выполнять заповеди, поэтому открыто демонстрировать их соблюдение – это насмешка.
Мальчик открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в последний момент решил промолчать и только махнул на башмачника рукой.
«Пусть делает, что хочет, – решил он. – Все старики с чудинкой. Этот еще относительно сносный».
Они двинулись мимо старых могил к дальнему участку кладбища. Все новые захоронения проводились там.
– Как отношения с матерью? – спросил Ицхак.
Даня вздохнул и слегка повел плечом.
– Ничего, – после короткой паузы ответил он. – Терпимо.
Старик окинул мальчика взглядом и покачал головой.
– Я вчера говорил с Эдной. Она не против, чтобы иногда ты оставался у меня. Ну, знаешь, когда вдруг захочется побыть одному. Я же весь день в лавке. А по вечерам в колеле. Дом почти всегда пуст. На втором этаже есть отличная комната. Я мог бы поставить там стол, чтобы ты делал уроки.
