Когда раздались аплодисменты, ученицы вскочили с мест и стали толкать Ольгу еще не очнувшуюся от переживаний.
Она молчала всю дорогу, неся в себе оперу. Девочки в вагоне поезда обсуждали наряды женщин, город, и то, как было бы хорошо переехать из деревни, но Ольга не слышала их. Училка тоже молчала. Она смотрела на Ольгу и думала, что нужны новые туфли, и нужно ехать искать Боречку.
Ольга брела со станции до дома, в полной темноте постоянно спотыкаясь. Так было даже лучше, что темно, в душе у нее продолжала петь Кармен, то громко и надменно, то тихо – умирая. Дома, отец посмотрел на невменяемую дочь и сказал:
– Больше не пущу.
Мать вздохнула, но про себя согласилась. Не дело девке жизнь портить городскими впечатлениями. Надо замуж и детей.
Ольга не спала всю ночь. Точнее она проваливалась на какие-то краткие мгновения и с криком просыпалась от того, что ее убивают. Утром встала хмурая, разбитая и с синяками под глазами.
Месяц она говорила только об этой опере или молчала, уставившись в одну точку. После этого ее стали звать Кармееен, противно растягивая гордое «э», в блеющее, долгое «е».
Училка на выходные стала ездить в город и перестала вести дополнительные занятия с ученицами, ссылаясь на страшную занятость. А через полгода вышла замуж и уехала из деревни.
После смерти матери, когда работала уже лет десять дояркой, Ольга разбирала барахло на чердаке. Надо повыкинуть старое, убрать мамины вещи, да и отцово тоже все лишнее убрать. Что можно, уже давно раздали. Отец умер еще пять лет назад. Хороших-то вещей особо не нажил. Но выкинуть рука не поднималась.
Ольга сидела среди пыльных коробок, в дранный тапок набилась иссохшая земля, которой был засыпан потолок избы на чердаке – для тепла. И думала.
Мать прожила без любви, и она Олька, так и не встретила любви, как ждала. Ну, бегала по воскресеньям встречать малайку[1], на которой из города приезжал Петр. Два месяца бегала. Он кылосовский, после училища поступил в городе в техникум и на выходной приезжал к матери. Но выходил на остановку раньше, в Мартыново. Тут его ждала Олька. Одевалась нарядно, помадой красилась. Они шли по дороге до Кыласово – исхоженные уже много раз восемь километров – и держались за руки. А потом она шла обратно. Одна.
Это было такое тихое счастье. Но была ли это любовь, как у Кармен, Олька не знала. Петр был красивый. И ухаживал красиво. Изредка привозил из города всякие женские мелочи в подарок. И помаду. Нравилось ему, когда у девушки губы яркие. Они шли по пыльной дороге, целовались и держались за руки. Она все ждала, когда Петр познакомит ее с матерью.
