– В боткинские бараки? – упавшим голосом спросил я, вспомнив страшилку одной из петербургских прабабушек.
– Не совсем, но что-то близко, – ответила мама.
Всю ночь я не спал, лопая таблетку за таблеткой, и к утру почувствовал себя значительно хуже. Эх, Арон Моисеевич, древний колдун! Я больше не буду, только простите! Пожалуйста…
– Что делать, звоню в скорую, – сказала мама.
– Ладно, подождём ещё, – остановил её папа. – Испробуем последний народный метод, и если не поможет…
Как я сообразил немного погодя, они виртуозно представили злого и доброго следователей.
– …короче, здесь твоё спасение, может быть, – продолжал папа. В руках у него была бутылка с темно-бурдовой жидкостью. – Три столовые ложки в день.
– А что это?
– Проверенное средство. Микстура «Дристоп».
Я расхохотался, вновь поспешил в уборную и совсем чуть-чуть не успел.
Зелье оказалось чудовищно горьким и вяжущим. Но оно действительно помогло! Через два дня я почти забыл о напасти.
– Что это было? – допытывался у родителей. Они говорили о сушёных когтях дракона, хвосте единорога и вытяжке из бараньих мозгов.
Лишь через неделю, когда мама принесла с базара гранат, я съел несколько зёрен и узнал то самое послевкусие.
– Это был гранат?!
– Если уж догадался, заваренная гранатовая корка, – ответил папа.
– Коля! – строго взглянула на него мама, а я сделал вид, что заслушался радио.
В тот же день я изготовил в термосе новую порцию дристопа. По неопытности сработал его крепче и противнее, чем папин, – но, возможно, это было к лучшему.
Теперь я носил на ремне через плечо стальную флягу с лекарством и всякий раз, подступая к новому соблазнительному дереву, отвинчивал крышку и делал маленький глоток.
У всего прекрасного должна быть обратная сторона медали.
Генерал Седов изменяет историю
Я шёл по Историческому бульвару, переполненный впечатлениями от панорамы «Оборона Севастополя».
Картины сражения стоили перед глазами, рассказ экскурсовода звучал в голове от первого до последнего слова.
Невозможно было представить вокруг себя развалины, груды камней, пожары, взрывы, ни одного целого дома. Но ведь было? Раньше я только слышал об этом, не сильно задумываясь, а теперь…
Памятник Эдуарду Тотлебену стоял над городом неколебимо и твёрдо. Держа фуражку в руке, инженер, чуть похожий на постаревшего Лермонтова, глядел с высоты на укрепления. У подножия спокойно и деловито работали бронзовые усачи в мундирах. Один целился из ружья, другой был готов угостить неприятеля прикладом, самый крепкий и широкогрудый молодец наводил орудие.
