– Я… – начинает Здыхлик и останавливается. У него возникает чувство, что он только что собрался объяснить рентгеновскому аппарату, где у него какая кость.
Оба несколько минут молчат.
– Ты у нас, значит, любишь обмениваться, – тихо говорит женщина.
Здыхлик чувствует, как лицо у него начинает полыхать.
– Я понимаю, – кивает она. – В первый раз это вышло случайно. Ты не хотел… или не знал, что тебе так опасно чего-то хотеть.
Во второй раз пошло по накатанной дорожке.
А в третий тебя фактически вынудили, да и брал ты не для себя. Что само по себе похвально, конечно.
А в четвертый раз… тогда ты сам себе пытался сопротивляться и держался для своего более чем юного возраста очень хорошо, но судьба-насмешница – а у мироздания порой очень жестокое чувство юмора, о да, это так, – подсунула тебе, ребенку, сложный случай, и ты, что неудивительно, не справился.
А то, что было потом… Я бы и рада сказать, что лучше бы этого не было, но даже я не в силах так глубоко прослеживать причинно-следственные связи прошлого. Тем более, что ты пытался и отдавать… Но я не готова судить, вправе ли ты был всё это делать. Скорее всего, не вправе. И с тебя взыщется.
Здыхлик вздрагивает.
– Нет, не мною, успокойся, дитя, – ласково улыбается женщина. – И всё же у мироздания нет бесплатных даров. Оно в каком-то смысле тоже обменивается, как и ты.
– А что же я должен…
– Тебе повезло, – женщина снова начинает кивать сама себе в такт, – что я не встретила тебя раньше. И мне повезло. Потому что еще несколько лет назад я не обладала такими знаниями, как сейчас. Я бы потребовала от тебя, чтобы ты вернул всё то, что взял, прежним владельцам.
Здыхлик вскакивает.
– Сядь, ребенок, успокойся. Я же говорю, тебе повезло. «Повезло» – это обычно проявление мудрости мироздания. Но так уж принято говорить, я просто использую наиболее понятные словесные клише. Скажи… я не всё вижу четко, но ведь ты уже пробовал возвращать?
Здыхлик кивает.
– Расскажи.
– Это было тоже с одноклассником, – шепчет Здыхлик. – С Мустангом. Он взял у меня ранец и выбросил в мусорный бак. Сказал, что от того, что я теперь хорошо учусь и не такой уже дохлый, я не перестал быть занозой в заднице их, то есть нашего, класса. Сказал, что хочет посмотреть, как я лезу за своим ранцем в мусорку, и пусть все другие тоже посмотрят. И я полез. Но только после того, как взял у него…
– Что же ты взял?
– Он очень хорошо умел драться. Он ходил в такую секцию, где учат драться ногами. Поэтому его все так и звали – Мустанг. Как копытами лягался.
