». Понятно, что ток из проводов тут же крадут инопланетяне, в результате чего троллейбусы встают гуськом вдоль всего проспекта. Минут через сорок я все же изверга дяденьку нахожу, но почему нельзя было просто отдать деньги в руки Ане, он объяснить не может. (Я потом спросила у Ани — говорит, что начальник их грабит, что она получает из моих денег процентов тридцать, а у дяденьки тем временем как-то сам собой выстроился трехэтажный дом.)
Забежавший в гости сын сокрушается не столько о том, что у них в велосипедном магазине продавцы крадут выручку (знамо дело, ротация кадров — нанимаются, крадут и увольняются), сколько о крадущих. Будто все жадные действуют по одной и той же плохо написанной инструкции! Бред, бред!
Утешает только Петька, который отпоил меня мартини и , поговорил о смерчах пустыни и согласился искать вместе клад в пещерах . У нас теперь игра — обсуждать возможные путешествия в разные страны, хотя ясно, что никуда не поедем.
Перед сном обнаруживаю, что девушка Алтынай отчистила мою любимую кастрюльку, старательно отскоблив слой.
Совпадение — прямо как в кино.
Пока пьем с кофе во время ее очередного визита, выясняется, что служит она в той самой военной поликлинике, к которой папа приписан! Но если бы не нашли мне ее по знакомству, мы бы никогда с ней не встретились — из военной поликлиники специалисты на дом не ездят. Только терапевты.
— А вы сами его привезите! — отвечает регистратура по телефону. Интересно, как? На такси? А до такси-то я как его дотащу?
И это притом, что они внимательны к ветеранам войны — начальство строго следит. Да, к ветеранам. К ходячим. Но категории лежачих ветеранов для них просто не существует. Не прописано в документах. Вы вдумайтесь — целая категория людей.
Нет человека — нет проблемы.
Ненавижу делать уколы. Отсутствует во мне медицинская жилка. Представлять себя благородной теоретически нравится, но смачный хруст, с которым игла входит в живую плоть… скулы сводит, и рот наполняется слюной… по четыре раза в день… брр… ненавижу!
— неловкая! — бурчит он. — Больно же! Вот у Ани легкая рука — ничего не чувствуешь.
Широкое смуглое лицо ее кажется некрасивым, когда она переодевается в цветастый халат и туго обвязывает голову косынкой, и красивым — когда появляется в пальто с пушистым меховым воротником и меховой шапке. Подходящее обрамление для киргизской красоты. На воротнике тают снежинки. Только вот синяк под глазом.
