, и на днях я совершенно случайно узнал об этом. Я был в обществе молодых людей и, обратив внимание, что один знакомый носит траур, машинально поинтересовался, кого он потерял. Он отвечает, что умерла его двоюродная бабушка, и рассказывает о покойной множество историй, да с такими приметными подробностями, что я словно узнаю характер дорогой родственницы; тогда я говорю ему: «А знаете ли, дорогой мой, ваша тётушка была невероятно похожа на мою, что живёт в Москве?» Представь наше с ним удивление, когда я назвал имя старушки, а он говорит: «Так это и есть моя тётушка, она недавно умерла, и я до сих пор не знаю, оставила ли она мне что-нибудь по завещанию, зато теперь касательно наследства стало ясно одно, что среди наследников появился ещё один кузен, о котором я и не подозревал; ну, поскольку во всём нужна определённость, я напишу в Москву и попрошу копию завещания».
Вообразите мою радость — позавчера возвратились Салтыковы[108]. Вера стала ещё толще, а Пьер и выглядит лучше, и в добром настроении, он привёз на тридцать тысяч рублей разного оружия, вещей, поистине великолепных. Она подарила мне прекрасную пенковую трубку из Вены, я в самом деле весьма рад их приезду, они такие славные люди.
Едва не запамятовал рассказать, какие сведения я получил о сестре мадам Жувальд[109].
Вот что я разузнал: она вышла замуж за месье Рузо [?], поступившего на службу в России. Кажется, что то ли они не ладили между собой, то ли муж нуждался в деньгах, но суть в том, что он её продал месье Жувальду, который был безумно в неё влюблён. У них родилось двое детей, которые чувствуют себя хорошо, она же в прошлом году умерла; всё это я узнал от Ленского, он близко знаком с месье Жувальдом и виделся с ним меньше месяца назад. Тот приезжал в Петербург по делам, связанным со смертью жены.
Жан-Вер просит передать, что не пишет тебе в этот раз, так как у него нет для тебя ничего интересного, если не считать того, что во время последнего выхода[110] Император, а также Императрица много расспрашивали о тебе и интересовались, когда ты вернёшься. Со мною Император тоже был чрезвычайно любезен и беседовал добрую четверть часа к неудовольствию многих снедаемых завистью лиц.
Я мог бы рассказать ещё о многом, но оставим это до следующего раза, через несколько дней я снова напишу тебе и Нанин, а пока что передай им мои наилучшие пожелания.
Обнимаю тебя так же, как люблю.
Ж.Дантес
Не знаю, сумеешь ли ты разобрать конец письма, но я так хочу спать, что просто с ног валюсь, и почти ничего не вижу.
