— Ладно! — вздохнул Морозов, нехотя вставая, — Не умрешь своей смертью!
Капитан поколдовал немного над флягой, достал из-под лежака котелок с травяным отваром, разбавил спирт и принялся отсчитывать сто взбалтываний, ни больше и не меньше.
— Я всегда говорил, что господа алхимики с придурью! — сквозь смех говорил Дроздов, — Вы бы еще, господа, на аптекарских весах взвешивали сахар!
— Девяносто пять!
— Быстрее, быстрее! Авось согреешься! Тебе бы дамочку вместо фляги…
— Разбавлено! — прервал друга Морозов, — Разливай! Как тогда на Перекопе!
— Чего здесь разливать? И с горла пойдет! — хмыкнул Дроздов и достал несколько сухарей, — Вы не в «Метрополе», господин Морозов!
Обжигающая жидкость огнем провалилась вниз, и стало теплее. От этого тепла даже вечная серость заиграла пусть и тусклыми, но красками. Капитан улыбнулся, достал очередную папиросу и прикурил. Она горела также гадко, как и предыдущая, но после глотка другого такая мелочь раздражала меньше. Со стороны плаца донеслись выстрелы и офицеры, от неожиданности, вздрогнули.
— Ну, успокой Господи души рабов твоих! — перекрестился Дроздов, — Станичное быдло! В Большевизию захотелось им! Надо было их повесить, чтобы другим неповадно было.
— Кому суждено быть расстрелянным — повешен не будет! — заметил Морозов и снова прикурил погасшую папиросину.
Палаточный полог откинулся и в расположение ввалился субъект, в грязной шинели, опухший от беспробудного пьянства с мордобоем. Это, скажем так, тело, пошатываясь, прошло мимо, едва не задев Дроздова прикладом трехлинейки. К тяжелому духу вонючих портянок и аромату потных мужских тел добавился неповторимый букет благовоний, присущих воину, поверженному гигантским удавом, а не маленьким червячком из фляги.
— Господа! — заявил змееборец, — Вы представляете-с! Эта гнусь решила бежать в Россию! Щелкнули их, прохвостов и всего делов! Тра-та-там! С барабанным боем-с! А они упали, дрыгнули пару раз ручонками и затихли! А еще…
— Курбыко, хватит! — огрызнулся Дроздов, — Тошно!
— Вот как? Господину Дроздову не нравится, что шлепнули предателей? Лежат на плацу, еще тепленькие…
Взгляд Дроздова стал колючим, и на удивление добрым. Два «вольнопера», поспешили отползти за спину Морозова, зная, что подполковник по доброте душевной мог и штыком пырануть.
— Мда-а! Надо было сильнее спирт разводить, — буркнул капитан и решил как-то унять назревавший скандал, — Господин штабс-капитан, Вы пьяны! Извинитесь и немедленно спать!
