Подбельский сел недалеко от председательского стола, с той стороны зала, где шли окна, и все время следил за Лениным. Но странно, ощущения оглушительной новизны от этой встречи не возникло; Ленин появился в зале так деловито и так внешне сдержанно, что, казалось, заседание идет уже давно, может час или два, и ты уже успел присмотреться к нему. А главное, все в зале держались под стать Владимиру Ильичу — деловито, сосредоточенно, и это скорее всего была та обстановка, которую тот требовал, в которой считал возможным работать.
Бонч-Бруевич говорил по первому пункту, о почтово-телеграфном декрете, напомнил, что проект ставится уже во второй раз, и тут Подбельский заметил, что Ленин пристально взглянул в его сторону, быстро черкнул на листке бумаги что-то, явно кончавшееся вопросительным знаком, передал Фотиевой, та прочла, кивнула в ответ, тоже мельком бросила взгляд через стол, и Подбельский понял, что Ленин спросил о нем, что-то вроде: «Это кто, Подбельский?» — и это в знак согласия Фотиева кивнула в ответ. И тотчас, как бы в подтверждение своей догадки, он встретился взглядом с Лениным, и тот слегка наклонил голову, чуть-чуть, краешками глаз, приветливо улыбнулся.
И все. Знакомство состоялось. И уже ему предоставлено слово — вслед за Бончем, и слушают серьезно, будто он всю жизнь только и делал, что выступал в правительстве.
Но, может все, что было раньше, — и строгое, минута в минуту, начало заседания, и теплый взгляд Ленина, его рука с карандашом, все что-то черкающая на листе как бы между делом и все-таки серьезно, очень серьезно, — может, все это и успокоило, сразу настроило на нужный лад? Подбельский говорил ровно, думая только о том, как не вылететь за пределы тех трех минут, о которых напомнил давеча Бонч-Бруевич. Помогло предыдущее выступление управделами: оказывается, не один Подбельский уже ознакомился с поправками Ленина к декрету — и присутствующие наркомы, их заместители, члены комиссии. Так что оставалось только решительно поддержать утверждение декрета, но, сказав об этом, Подбельский все же не сел. Помнил о трех минутах и все же замешкался; помолчав, продолжил:
— Я знаю, Владимир Ильич, что принятие декрета непременно связывалось с обсуждением его проекта в Цена Потельсоюза, но… в общем положение сейчас таково, что служащие сами разогнали прежний, избранный еще при Временном правительстве Цека, а новый должен избрать Всероссийский съезд… Однако только что прошла московская окружная конференция потельслужащих и администрации, и ее решения — это, в сущности, единогласное одобрение декрета.
