– На всякий случай, – сказал я, садясь точно на то же место, где и раньше.
Мне хотелось сидеть ближе, но я по жизни был абсолютно безвольным, как объятие сбоку.
… …
– Воспоминания бескрайни, словно горизонт, – сказала Мэд.
Я поднял невидимую чашу:
– За Сильвию и Мортимера.
Мэд отсалютовала сигаретой.
– Пусть воспоминания о них будут бескрайне горизонтальны.
Мы посмеялись. В луне – и в Мэд – было что-то такое, от чего мне хотелось говорить. Я и говорил. Я придумывал новые слова, простые слова, и кидал их в тонкий холодный эфир.
– Я скучаю по родителям.
– Я тоже.
– Папа умел рассмешить маму, как никто другой. А теперь она смеется, как все остальные. Фрэнк не принадлежит ей. Они не были созданы друг для друга. Мама говорит, что нельзя строить отношения на литературных предпочтениях, но они с папой всегда любили одни и те же книги. Так что скажи, что я неправ! Фрэнк бы не узнал старо-нового, если бы оно ударило его в его тупую рожу. Он любит консервированную зеленую фасоль. Ты можешь в это поверить? Какой взрослый человек любит консервы из зеленой фасоли? Он что, умрет, если съест свежую фасоль? И боже, его дети – это просто ужас какой-то. У них своя группа, которая называется «Оркестр потеряных душшш», вот да, с тремя «ша». И они меня втайне ненавидят.
– Что ты имеешь в виду?
– Все! Все я имею в виду. Они слишком меня ненавидят, чтобы я мог это объяснить. Понятно?
– Понятно.
…
Мы посмотрели на луну, а потом на спящий грузовик через дорогу и на садового гнома.
Мэд затушила окурок.
– Как думаешь, что это значит?
– Быть старо-новыми? Очевидно, это такая милота…
неуловимое, неописуемое качество.
– Да, очевидно.
– Давай дадим ему определение.
Я был так рад, что после того, как я вывернулся наизнанку, Мэд хотела обсудить именно это. Она не предлагала ни решений, ни сожалений, ни извинений. И не потому, что она не слушала. А как раз наоборот.
– Ты первая.
Мэд прокашлялась:
– Хорошо. Ладно. Может, это значит чувствовать себя старым, но помнить, каково это – быть молодым.
– Или быть молодым, но понимать, что такое быть старым. Ну, как молодой человек с душой старика.
– Или такой утопический образ мыслей, который подразумевает, что, когда ты все на свете уже увидел, услышал и сделал, все равно знать, что где-то там есть что-то новое.
– А может, это просто имя, – сказал я. – Сильвия и Мортимер Альтной.
– Сильвия и Мортимер. Старо-новые.
– Одновременные чрезвычайные противоположности. Мэд приподняла бровь:
