Иногда скажешь правду – и становится лучше. А иногда правда повисает в воздухе, точно туман, скрывающий симпатичную ложь. Я надеялся, что Мэд разглядит меня сквозь туман. Я надеялся, она услышала правду и увидела, что я хочу быть с ней честным. Реальным, как самый реальный персонаж «Изгоев». И пока я на все это надеялся, Мэд оттолкнулась от трубы, приземлившись коленями на черепицу. У нее был такой вид, словно… я не знаю… словно ей хотелось большего. Но при этом она была довольной. Страстной. Безрассудной. Дикой. Довольной. Счастливой. Грустной.
У нее был вид одновременных чрезвычайных противоположностей. Мне хотелось жить в ее выражении лица. Это выражение лица съело бы меня целиком, если бы я позволил.
– Ты собираешься открывать эту коробку? – спросила она, поднимая ее.
– Это твой следующий вопрос?
– Ага.
Я улыбнулся глазами, надеясь, что она заметит.
– Я принимаю твой вопрос. Она протянула коробку мне:
– А ты меня о чем спросишь?
– Я хочу твою фотографию, – сказал я, не раздумывая. – И чтобы на ней больше никого не было.
Мэд прищурилась:
– Это не вопрос.
– Можно мне твою фотографию? Где больше никого нет?
– А это два вопроса. И вторая часть несколько…
Она остановилась, вздохнула и пристально на меня посмотрела. И смотрела. И смотрела.
– Что? – спросил я.
– Ничего.
– Что?
Хотя она не улыбалась, я увидел улыбку, написанную на ее лице. И по этой причине я был рад, что еще не открыл коробку.
– Спроси меня еще раз, – сказала она, пододвигаясь ближе. Так близко, что я чувствовал ее дыхание у себя на носу. Так близко, что я ощутил некоторые импульсы на своих богом забытых территориях. Движение на палубной установке моего USS-Ling.
– Можно мне твою фотографию, где больше никого нет?
… …
– Я согласна ответить на твой вопрос. Но ты первый. – Она постучала по крышке коробки: – Сезам, откройся!
С колотящимся сердцем я нажал на замок и открыл коробку. Внутри лежала пачка сигарет. Они были совсем древними;
не надо было быть курильщиком, чтобы это заметить.
– Остроумно, – сказала Мэд, доставая пачку.
– Что тут остроумного?
– Похорони меня среди дымящихся кирпичей нашего первого поцелуя. – Она показала на трубу, а потом достала из пачки сигарету. – Двойной смысл. Ты не против?
Я взял пачку в руки:
– Я не знал, что мои родители курили.
Мэд зажгла старинную сигарету, затянулась и закашлялась.
– Боже, какая тошнота.
Я поставил коробку на крышу, достал из рюкзака урну и взял щепоть папы. Затолкал его в полупустую пачку. Немного подумав, зачерпнул еще и кинул в трубу.
