Коко отошла от нашей стайки, чтобы обнять Тофера. Я улыбался сердцем, подняв вверх старую фотографию родительских татуировок.
– Можно я возьму себе?
– Еще бы, чувак.
Я засунул фото в рюкзак и достал урну. Странно. Я так долго не решался прикоснуться к ней, а теперь мне придется запустить туда руку.
Я раскрыл бутылку темно-синих чернил. Затем я оторвал липкую ленту от урны и снял крышку. Набрал щепоть папиного праха и высыпал в бутылку краски, закрыл и встряхнул.
Макнул кончик карандаша в синие, пепельные чернила, и повернулся к вывеске.
Б. Б. →← Д. Дж.
Краска в моих руках напомнила мне о Матиссе и о том, как он верил, что у каждого лица есть свой ритм. Следовательно, она напомнила мне об отце, который рассказал мне про Матисса, и вот посмотрите на меня: совмещаю Матиссов инструмент и папины кости.
– Повесь меня в Гостиной, – сказал я снова. И снова.
И снова.
МЭД
Было уже, наверно, около десяти. Снег еще падал, но мягко, словно снежинки на время застывали, порхая куда угодно, только не вниз. Чуть позади меня Баз судействовал в великом поединке между Коко и Зазом: они играли в камень-ножницы-бумагу.
Вик уверенно вел процессию к парнику, чем подтвердил свое недавнее заявление, что его бабушка с дедушкой раньше жили неподалеку. Незначительное совпадение, хотя он отзывался о нем иначе.
Он назвал это совпадение столкновением.
В паре кварталов от сада на меня что-то нашло. Я припустила вперед и зашагала с Виком в ногу.
– Эй, – сказала я.
– Привет!
– Как дела?
– Ничего.
– Тебе нужна шапка.
– Ты о чем?
– Что значит, о чем я? Я о том, что на улице холодно и тебе нужна шапка.
За нашими спинами взволнованно верещала Коко: она выиграла раунд.
– Ну это… я вчера уходил в спешке.
– У меня есть запасная в парнике, напомни, я дам тебе. Было похоже, что у моего тела была какая-то идея, которую оно забыло рассказать мозгу. Думаю, что это все ночной снег. Я вспомнила разговор вчера вечером, тоже в снегу, когда мы вдвоем стояли в тени Ling. Вик склонился над папиной урной, а я смотрела и слушала, как он шепчет ему какую-то ерунду, как мне казалось тогда.
Ты был Северным Танцором, племенным скакуном, самым суперским из всех скаковых коней.
Вот она. Идея.
– Вик.
– Что?
– А лошади скачут в снегу?
Он посмотрел на меня впервые с того времени, как мы ушли из «Гостиной».
И я не могу сказать наверняка, но казалось, что он улыбается.
И мы поскакали. И это было супер.
* * *
Мы ждали остальных на старой каменной стене. Старая смоковница шатром раскинулась у нас над головами; ветви блестели ото льда. Через дорогу сад ждал нашего возвращения. Странно подумать, что только этим утром мы с Виком сидели на мосту через канал «У золотой рыбки» и разговаривали, глядя на эту стену, словно мы сейчас были отражением нас тогда.
