Медведь недоверчиво хмыкнул. Лис возмущенно взглянул на него.
– Я же сказал: одно слово…
– Это было не слово, – сказал медведь. – Просто звук. Итак, ты не был пьян.
– Вот именно. Не был. И вот, трезвый и бодрый, я пошел прогуляться. В своих башмаках, что ходят по воздуху, как по земле, легко взошел я на стену, окружающую Асгард, и заглянул на ту сторону, и в лунном свете узрел девицу, краше которой нет в целом свете. Она стояла под самой стеной и смотрела прямо на меня. Кожа как сливки, волосы – золото, губы, плечи… само совершенство. И голосом нежным, как звон струн арфы, она обратилась ко мне. «Здравствуй, отважный воин», – сказала она.
«Здравствуй и ты, – сказал я. – Здравствуй, прекраснейшее из созданий». Тут она рассмеялась мелодичным смехом, ее глаза заблестели, и было понятно, что я ей понравился. «И что же юная дева столь неотразимого очарования бродит одна глухой ночью, когда вокруг рыщут волки и тролли, а может, и что похуже? Позволь предложить тебе гостеприимство – гостеприимство Локи, величайшего и мудрейшего из властелинов Асгарда. Ты войдешь в мой дом почетной гостьей и ни в чем не будешь знать отказа!»
«Я не могу принять твое приглашение, о, храбрейший из храбрых, пригожий и статный, – сказала она. В лунном свете ее глаза сверкали, как два сапфира. – Ибо хоть ты высок, и могуч, и безмерно хорош собой, я обещала отцу – царю дальних земель, – что отдам свое сердце и подарю поцелуи лишь тому, кто владеет одной вещицей».
«И что же это за вещь?» – спросил я, полный решимости добыть ей все, что бы она ни назвала.
«Мьёльнир, – молвила дева. – Молот Тора».
Ха! Замешкавшись лишь для того, чтобы сказать ей, мол, я сейчас, никуда не уходи, я помчался, быстрый, как ветер, обратно в пиршественный зал. Там все спали, а кто не спал, был так пьян, что все равно ничего бы не понял. Тор храпел в пьяном ступоре, лицом в чаше с остатками мясной подливы, и молот висел у него на поясе. Только проворные пальцы Локи, ловкого и хитроумного, могли стащить молот, не разбудив Тора…
Тут медведь издал грозный гортанный рык. Лис на миг задержал на нем яростный взгляд и продолжил:
– Ух и тяжелый он был, этот молот. Ты даже не представляешь. Весил как небольшая гора. Только Тору под силу ворочать такие тяжести. Но не зря же я гений смекалки. Я снял свои башмаки, которые, как я уже говорил, ходят по воздуху, как по земле, и привязал их: один – к рукояти, другой – к бойку. Потом щелкнул пальцами, и молот сам полетел следом за мной.
