С выражением стыда на лице и с видом человека, которого мучает головная боль и невыносимо яркое солнце, он побежал в сторону лесопильни. Люк повернулся было последовать за ним, но из дверей выглянула Тилли Становски.
– Не уезжай, Люк, поиграй с нами.
– А что мы будем делать? – спросил Люк. – Во что играть?
– Просто играть, и всё.
– Как это просто? – засомневался он. – Так не играют.
– Давай поиграем с собакой, – предложила она.
– Дэн – необыкновенная собака… – принялся было он объяснять, но к этому времени у дверей уже собралось всё семейство Становски; среди них был даже четырёхлетний малыш с испачканным грязью лицом, а позади него стояла старшая из детей, двадцатилетняя Мария, в чистом белом переднике.
– Зайди к нам, Люк, – весело пригласила его Мария. У
неё были большие тёмные глаза и блестящие черные волосы. Такой хорошенькой девушки Люку ещё не доводилось видеть, и когда она пригласила его к ним, он почувствовал себя польщённым и ему захотелось остаться.
И тут началось такое, в чём он сроду не участвовал.
Как только они с Дэном вошли в обветшалый дом, все дети принялись как безумные бегать друг за другом, а собака громко лаять. Они гонялись друг за другом по дому, выскакивали во двор, опрокидывали стулья, налетали на гладившую белье Марию, а она только смеялась. А когда все устали, Тилли уговорила Марию сесть за старенькое, с четырьмя разбитыми клавишами пианино цвета морёного дуба, и все вместе начали петь любимую песню канадских французов под названием «Жаворонок». «Жаворонок, добрый жаворонок…» – пели они, а чистый сильный голос
Марии нёсся над полями.
– Подождите, подождите! – крикнула Тилли. – Пройдёт время, и я буду петь не хуже Марии.
Люку и в голову не приходило, что так весело бегать, кричать и опрокидывать вещи и что Дэн может быть таким активным. А когда он уже остался совсем без сил, подумал, что хорошо бы пожить у Становски и что ему очень понравились Тилли и Мария.
Поэтому на следующий день, а было воскресенье, он снова поехал к Становски и вернулся домой только к ужину. После ужина, когда дядя Генри вышел на веранду, тётя
Элен, которая сидела на кухне, сложив руки на коленях, подозвала Люка к себе. Она была одета в новое чёрное платье и, когда шла в нём по проходу в церкви, выглядела очень важной. У неё было озабоченное выражение лица.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты бывал у Становски, Люк, – сказала она.
– Мы там только играем, – ответил Люк. – А почему нельзя, тётя Элен?
