— Я польщен, Блисс, — ответил я, подозревая, что покраснел. — И как я рад с вами познакомиться, — но тут меня охватило странное отчаяние, ибо я знал, что должен отправиться к прилавку с засахаренными яблоками…
Я больше не буду в ее компании.
— Жаль, что я не могу пойти с тобой… как я уже сказала…, - и затем она опустилась на свои деревянные подпорки.
— Конечно, ваша трудовая деятельность в качестве стража «щипачей», — сказал я, — требует вашего присутствия здесь.
Она кивнула, наполовину утратив улыбку.
Я чуть не вскрикнул, когда массивная рука мягко опустилась на мое плечо. Я сразу узнал красноречивого гиганта, говорившего на очаровательном древнем языке: вешатель плакатов.
— Прекрасный эсквайр, хочу засвидетельствовать ваше удовольствие от знакомства с нашим верным стражем, Блисс.
— Для меня это исключительное удовольствие, сэр, — заверил я его.
— Весьма польщен тем, что я вижу вас сейчас, ибо доверяю своей уверенности в вашем доверии к бродячему цирку О'Слонесси.
— Мои ожидания многократно превзойдены, потому что ваши усилия здесь намного более полны, чем я видел или мог себе вообразить, — крики вслед за взлетающими американскими горками устремили мой взгляд вверх. — В самом деле, это потрясающе похвальное зрелище, и я в неоплатном долгу перед вами за вашу щедрость.
Человек-гигант низко поклонился.
— И, — продолжал я, поддавшись шокирующему порыву, — я теперь вдвойне в долгу, ибо мое пребывание здесь по вашему милостивому приглашению предоставило мне эту возможность, — я сделал паузу и посмотрел прямо в глубоководные глаза Блисс, — познакомиться с Блисс.
Теперь Блисс покраснела. Этот комплимент, казалось, застал ее врасплох, после чего она, казалось, допустила оплошность с ответом:
— Мой друг Говард спрашивал, как добраться до киоска с яблоками.
Словно по волшебству на кончиках пальцев улыбающегося великана появилось несколько пятицентовых билетов, которые затем были предложены мне.
— Этот маленький знак, о великолепный сэр, я прошу вас принять со всей моей благодарностью, — во второй раз за сегодняшний день великодушие этого виртуального Голиафа повергло меня в восторженный шок; однако этот шок поразил меня трижды, т. к. он провозгласил: — и это Блисс будет сопровождать вас к сладкому плоду, который зовется — Желание.
Блисс поднялась на костылях.
— О, спасибо, Септимус! — взвизгнула она.
Септимус! — подумал я. — Великое имя с первых колониальных дней! Мне придется им воспользоваться.
