– Ну и ну, – сказал он, качая головой. – Это ты где вычитал?
– У Вересаева, – ответил я. – Трехсотая страница примерно.
– А Пушкин? – спросил он. – Он чем?
Я попал в собственную ловушку. Вообще не знал, что ответить.
– А в квартире флакончики от его духов стояли? – спросил я.
Семен морщился, силясь вспомнить.
– Вроде нет.
– Вот видишь, – торжествовал я и вдруг брякнул: – Лавандовая вода.
Меня несло. Он окончательно остолбенел.
– Но у Дантеса духи были лучше. Он их из Парижа с собой привез.
Мы замолчали. Надолго.
– Футболисты чем душатся? – спросил он наконец.
– Да по-разному, – сказал я.
Официант принес счет. Мы расплатились, встали.
– Знаешь, – сказал Семен. – Я бы съездил.
– Куда? – не понял я.
– В Эльзас. Если наши уже отомстили, то можно.
– Я бы тоже съездил, – согласился я. – Жена была и всё хвастается.
– На могиле Дантеса? – не поверил он.
– Если бы, – сказал я. – Так, по винной дороге каталась.
– По винной? – спросил он, снова удивляясь.
– По винной, – подтвердил я.
Представил слепящее солнце, виноградники до горизонта. И снова захотел посмотреть на Эльзас.
«Черт с ней, с могилой Дантеса, – думал я. – Сесть бы где-нибудь в поле с бутылкой гевюрцтраминера, сыром, колбасой и хлебом – и смотреть бы до ночи сам не знаю на что».
Семен тронул меня за плечо.
– А на футбол когда мы поедем?
– Скоро, – сказал я. – Точно раньше, чем в Эльзас.
Я вышел из темного магазина на слепящее солнце и сразу же ослеп.
Свет ударил по глазам тысячей бритв, я зажмурился, заерзал. Потекли слезы, и чтобы утереть их, пришлось поставить сумки на плитку.
Под мышкой у меня были книги. Я прижимал их к себе, как градусник, а они выскальзывали. Я хотел перехватить, но их у меня вытащил кто-то другой.
Я открыл глаза, мир медленно, но верно обретал знакомые черты. Передо мной стоял мой дорогой друг Андрей и участливо спрашивал:
– Братик, что с тобой?
– Солнце, – сказал я. – Зайчика поймал. Ничего не вижу. Сейчас отойду.
– Да, – сказал он. – Бывает. Я однажды путешествовал на велосипеде. Доехал до Плещеева озера…
– На велосипеде? – удивился я.
Он мог, но это было как-то уж слишком далеко. Но он мог.
– Зачем на велосипеде, – ответил он. – На машине. Велосипед ехал на багажнике. А уже там я прыгнул в седло своего прекрасного скакуна и отправился в путь. Лето, птички-цветочки. Жена звонит на мобильный, но я не отвечаю. Работаю с полной нагрузкой, словно готовлюсь к Олимпиаде. Но крутой поворот и солнце. Прямо в глаза. Я ослеп, я упал и каким-то чудом остался жив. Колесо встречной машины прошло в сантиметрах от головы.
