— Полагаю, что она из сфинксов, — сказал Борис, разглядывая бабочку. Среди них есть крупные виды. Но ни один из них не может идти ни в какое сравнение с этим. К сожалению, экземпляр сильно пострадал от огня. Боюсь, что даже рисунка нельзя будет разобрать.
— Не жалеешь теперь, что пошел с нами? — хлопнул его по плечу Павел. Вот тебе и результат экспедиции!
— Ну, к сожалению, я не энтомолог, — ответил Борис — Но во всяком случае, эта находка интересная.
Он бережно расправил крылья бабочки, стряхнув с них пепел и сажу.
— А какие шансы у тебя, Павел? — спросила Женя. — Неужели ты рассчитываешь, что в один день можно что-нибудь найти, хотя бы и в таком месте, где никто еще не искал каучуконосов?
Пламя костра осветило самодовольную улыбку на лице Павла.
— Думаю, что шансы есть, — ответил он уверенным тоном — Больше того, я убежден в этом.
— Откуда же это убеждение?
Павел засмеялся своим коротким, отрывистым смешком:
— Значит, я знал, куда идти.
— Погоди, я что-то не понимаю, — черные дуги бровей Жени дрогнули. Что значит «знал»?
— Ну, словом, у меня были сведения, что в этих местах есть интересные для нас растения.
Он замолчал, ожидая новой реплики Жени. Ее безмолвие, по-видимому, встревожило его, но через минуту он добавил:
— Я сам имел экземпляр, выросший где-то здесь.
Он сделал рукой широкий полукруг. Борис искоса посмотрел на Женю.
— Что же это было? — спросила она негромко, не глядя на Павла.
— Новый вид кок-сагыза, — ответил тот небрежно.
— Какой-нибудь особенный?
— Да, с корнем около килограмма весом, — Павел опять не мог сдержать самодовольной усмешки.
— Ты говорил об этом Григорию Степановичу? — Голос Жени дрогнул.
— А зачем? Чтобы он поднял меня на смех в случае неудачи? Или разделил со мной славу открытия, если мне повезет? — Павел говорил жестко, с трудом сдерживая раздражение.
— И он ничего не знает? — спросила Женя.
Павел пожал плечами:
— Думаю, что ничего. По обыкновению, он уверен, что мои, как он называет, романтические скитания опять будут бесплодными. Но на этот раз, я надеюсь, он ошибется.
Борис увидал, как на смуглых щеках девушки медленно выступили темные пятна румянца. Она встала во весь рост. Павел смотрел на нее исподлобья.
— Неужели ты не понимаешь, как это мерзко? — заговорила она наконец задыхающимся шопотом. — Это же наше общее родное дело, одинаково дорогое как тебе, так и мне, и Мировичу, и Петренко. И ты… ты нашел возможным, зная, что в организации такой экспедиции тебе не только бы не отказали, а помогли всеми средствами… ты нашел возможным действовать опять единоличным, кустарным способом, никому не сказать о том, что уже нашел новый каучуконос? Как ты мог просить меня участвовать в таком деле?
