— Потом останется просто дёрнуть, с тюком переходить опасно — перевесит, — пояснил юноша. — Можно перекинуть, но боюсь промахнуться.
Девушка кивнула. Молодые люди взялись за руки, и пошли вдоль стены, медленно, боком, приставляя одну ногу к другой. За ними тянулась верёвка, длинная, как змея. Она мешала и пугала, но иначе вещи пришлось бы оставить у входа в пещеру.
Темнота колодца манила к себе. Казалось, в глубине кто-то шепчет. Невольно представлялось, сколько костей покоится на дне. Возможно и не только звериных. Душ, не нашедших настоящего упокоения. Витают там внизу, хотят вырваться из плена. Чтобы их почтили, как должно, помянули по имени или даже без него, но с соблюдением всех обычаев.
Перебравшись, Олаф дёрнул за конец верёвки, привязанный к поясу. От резкого рывка пожитки перелетели через колодец и тяжело плюхнулись на пол пещеры. Хорошо, что в тюке не было хрупких вещей, иначе от них остались бы одни осколки.
— Посидите тут, — предложил юноша Летте. — Откуда мы пришли, опасности ждать не стоит. А вот впереди стоит оглядеться. Мало ли.
Он махнул рукой вглубь пещеры. Девушка кивнула, устало зевнув.
Олаф шагнул вперёд. Теперь осторожно, опасаясь ещё одной ловушки.
Факел, бережно сохранённый при переходе по узкому карнизу, чадил и мерно потрескивал. Эхо в колодце покорно повторяло и множило эти и другие звуки: где-то капала вода, орали летучие мыши, слышался тихий писк сезонного выводка камнежорки и ласковое воркование их матери.
Хорошо, что этих созданий Жизнеродящей, внешне похожих на огромных и неуклюжих червей с двумя лапами, снабжёнными когтистыми длинными пальцами, можно было не бояться. Они вполне терпимо относились к людям и прочим существам. Едой им служили камни: питаясь горной породой, камнежорки, выгрызали целые тоннели. Детеныши же, разрабатывая челюсти, пользовали булыжники среднего и маленького размера. И порой создавали из них нечто особенное. Поговаривали, на нелегальных рынках можно было найти каменные поделки, которые ценились среди коллекционеров и стоили недёшево, но сам Олаф такого чуда не встречал.
Огонь факела как раз высветил в углублении на стене причудливую изящную вещицу. Размером она помещалась в руке, формой — напоминала нераскрывшийся бутон на коротком стебле. Неужели это именно то, о чем размышлял проводник? Юноша наклонился и подобрал камень. Интересно, детеныш камнежорки намеренно придал ему такую форму? Вряд ли. Для этого надо обладать разумом и эстетическим чутьем. Талантом, наконец. А какой талант у камнежорок?
