— Я готов, — сообщил он.
— И еще одна просьба, — попросил Уваров, — по ходу дела комментируйте свои действия.
…Все получилось почти как тогда. Вадим помялся немного, якобы услышав крики, ступил осторожно в сторону, потом побежал; крикнул: «Я из милиции», увидев трех парней, автоматически отметил про себя, что подставные «преступники» фигурами смахивают на тех, настоящих. Затем в общих чертах повторил свой диалог с преступниками и подсказал, в какой момент самому высокому из подставных надо убегать и в какую сторону, и помчался за ним. Все было почти как тогда. Почти. Неделей раньше в прокуратуре он и не обмолвился о том, что еще в тот самый вечер понял — потерпевшая знакома с теми тремя субъектами По репликам понял, по словам, доносившимся со двора. Не сказал и о том, что одного из тех он разглядел, хотя темнота чернильная была, — тот белобрысый малый, когда убегал, в отсвет горевшего на первом этаже окна попал, и Вадим увидел лицо его, холеное, красивое… Но иначе Данин и не мог поступить. Ведь не мог? Не мог, правда? Сколько раз он спрашивал себя потом. Его же просили, умоляли, чуть ли не на коленях перед ним стояли. Потерпевшая просила — Можейкина. И когда проводить он ее решил, просила, и когда в больницу ее привез, просила (возле такси она вдруг повисла у него на руках, на какое-то время потеряв сознание). Говорила, что убьют ее, если он хоть слово кому скажет — врачу или в милиции (больница, как полагается, поставила в известность милицию). И муж Можейкиной о том самом просил. «А муж-то почему?» — недоумевал тогда Вадим. Да и бог с ними, стал он потом рассуждать, ну пошалили ребята малость, ну ударили женщину сгоряча — свои, разберутся, мало ли, может, возлюбленный приревновал, а она дама интересная — немудрено приревновать. И промолчал в прокуратуре, рассказал самую суть — увидел, услышал, подбежал, погнался. А когда решил Можейкину в больнице навестить и узнал от врача, что ее избивали беременную — и именно по этому факту было возбуждено дело и что детей у нее теперь не будет, что острый психический сдвиг у нее произошел, посчитал, что поздно уже в прокуратуру идти, правду рассказывать — вдруг за соучастника примут, а за лжесвидетеля-то уж точно (тем более Можейкина на допросе заявила, что нападавших никогда ранее не видела), — расписывался ведь, что знает об ответственности за дачу ложных показаний…
Он услышал окрик Уварова:
— Стоп! Давайте еще раз.
И опять Вадим побежал, крикнул: «Я из милиции!»… И в этот момент Уваров остановил его. Вадим замер на месте, с трудом переводя дыхание. Уваров подошел к нему, за ним двинулся и Петухов. И в гот момент что-то очень не понравилось Вадиму в лице Петухова. Уж очень довольное оно было.
