— И что это всё значит, а? — вопрос подразумевал, что доводы бывшего денщика мажордом принял.
Степан растерялся — он ещё не до конца понял, куда клонит упрямый голландец, но смутные подозрения сходного толка уже тревожили его честное сердце.
— Понимаю, сударь, понимаю… Так выходит, что ударил Перпетую по голове кто-то свой, домашний…
— Именно так, герр Крайнов, — подвёл неутешительный итог Ванн Келлер, впервые удостоив старого солдата обращением благородным, — я опрошу всью прислугу, досконально опрошу, бьез всяких увьёрток! Надобно выяснить, кто посмел взять вещь со стола его сиятельства. Вижу в сём поступке злой умысьел!
— Да-а-а, — крякнул Степан, — это ни в какие ворота! Неужто хотели… страшно сказать… на князя нашего тень кинуть?
— Это смьешно! — пожал плечами голландец, — Зачьем князю бить по головье жалкую старуху? Самому! Когда стоит ему только пальцем пошевельить — и… — он провёл рукой вдоль своего горла над белоснежным воротником. — Это нелогьично, так?
Крайнов глубоко выдохнул, потому что возмущению его не было предела: рассуждать об Александре Даниловиче, как о любом ином! Спасибо, хоть догадался не обвинить кормильца.
— И мыслю я так, что у человьека этого просто не было времени искать что-то другое. В саду камней нет — это всьем известно. В доме взять что-либо незамьетно сложно. Ничего из своих вещьей он использовать не мог. Вот и схватьил то, чем можно ударьить, и пропажу чего не сразу заметьят. Моё пресс-папье — нет, человьек знает, что я аккуратен и слежу за вещьями, но князь… — голландец пожал плечами, давая понять, что безалаберность Александра Даниловича, увы, выходит за пределы его понимания и круга обязанностей.
Поразмыслив, Степан согласился с мажордомом, хоть и не без оговорок, ибо по-разному видели если не саму картину происшествия печального, то её трактовку.
Ван Келлер предложил осмотреть закуток Перпетуи, пока княгиня не распорядилась всё там убрать. Пользуясь властью, мажордом выгнал оттуда всех любопытствующих, шнырявших в поисках, чем можно бы поживиться из добра приживалки.
Копаться в вещах бабских неприятно было старому солдату, но он чувствовал, что в чём-то голландец прав — жизнь блаженной оборвалась неожиданно, а за этим стояли какие-то дела мутные. Баночки и скляночки понюхали, в руках повертели, да собрали вместе в кладовую. Перерыли перины пуховые, подаренные княгиней, и среди них внимательный Ван Келлер нашёл смятый листик, будто вырванный из какой-то книги. Между строчками печатными от руки был вписаны буквы — вкривь вкось.
