— Да тебе-то что за печаль? — пожал плечами бывший денщик, не желая просто так сдавать поле боя.
— Да постойте, дядя, что вы меня всё гоните? — обиделся коробейник, — Никакого зла я причинить не желаю никому из вас. И девчонку жаль, и тётку — до слёз, напомнила она мне родную мою бабку, просто мòчи нет. Ещё вчера хотел ей подарочек сделать, да не успел — завертелся. Проведи меня к Перпетуе вашей, хочу её порадовать, не зверь же вы, в самом деле!
Посопел Степан, потоптался, поёрзал плечами в накинутом старом тулупе и буркнул:
— Ладно, проходи, только не шуми, сам понимаешь…
В людской Аким вежливо со всеми поздоровался, и правда, тихо себя вёл, хотя короб у него с собой был, но товар предлагать не стал, приговорки свои не горланил и всем видом показывал, что душевно разделяет печали дома сего.
Глафира не выдержала и расплакалась, вновь переживая вчерашний ужас, Аким успокаивал её ласково, поглаживая по руке, как родную.
Степан вызвал кастеляншу и попросил её отвести торговца к Перпетуе, ему на женской половине появляться негоже.
— С чего бы вдруг? — удивилась Анна Николаевна, — И не подумаю чужого человека по дворцу водить, даром, что господа в храме. Кто он таков, этот Аким?
— Не серчайте на меня, уважаемая, за странную просьбу, — понизил голос Крайнов, — но выполняю я указания нашего князя, и вам советую то же делать. Вы знать уж должны, кажется, что ничего плохого супротив Сан Даниловича я бы не позволил себе совершить. Прошу вас сделать, что сказал. И ещё просьба к вам немалая — всё равно Перпетуя меня выгонит, так вы посмотрите там за удальцом нашим, что делать будет. Да Катерину мою тоже возьмите — при стольких-то людях, чай, ничего худого не сотворит.
— Хорошо, — кастелянша прикрыла глаза ресницами — чистый бархат, — полагаю, что вы меня не подведёте под монастырь, Степан Иванович.
— Да Господь с вами! — обиделся бывший денщик, а её, неприступную, обида и не тронула ни капельки, сердце не смягчила. Будто и всё равно ей, что думает Крайнов. Эх, а с такой красотой могла бы зажить барыней! Ведь ей только пальцем пошевелить, а Степан на подносе и сердце своё принёс бы, и добро, числом немалым.
Анна Николаевна сложила руки на груди и стала ждать, пока Аким наговорится со всеми желающими, правда, Ван Келлер быстро навёл порядок и разогнал любителей лясы поточить, когда работы невпроворот. Мажордом получил ясный указ от князя: Степану Крайнову поперёк пути не становиться и препятствий не чинить. А потому челядь так и не узнала, что думал голландец о несвоевременном появлении во дворце шустрого торговца.
