* * *
А кормили в этом доме так сытно, как мало где на белом свете, и люди счастье своё понимали. Глафира же делилась сведениями, что на нынешний день княгиня велела приготовить повару Гийому. Слушали — дивились, завидовали лакеям, которые за столом прислуживают — узрят чудеса этакие!
После трапезы по своим делам разошлись — у дворецкого Ван Келлера с бездельниками разговор короткий. Остались лишь избранные, можно было себя побаловать вчерашним калачом с чайком. Князь с семейством весьма почитал напиток сей, и верным слугам доставались остатки заварки с ужина.
— Нашлась салфетка камчатая, — все повернулись на низкий певучий голос, — барышни для куклы покрывало сделали, — бледное лицо вошедшей женщины озарила тень улыбки, и тут же вернулись строгость и усталость.
— Садись с нами, Аннушка, откушай чаю, — пригласила Глафира вошедшую.
А за спиной кастелянши Анны, скромно потупившись, стояла Катюша Крайнова. Глаза Степана засветились при появлении дочери, и Анне досталась немалая доля тепла, на проявление коего старый солдат был скуповат.
Анна и Катюша присели за общий стол для прислуги. Лакей Харитон, поскольку князь отошёл ко сну, позволил себе остаться и сейчас ловил взгляд нареченной, прикрывшись рукой от сурового её батюшки.
Степан заметил маневры молодца, но только крякнул и обратился почтительно к княжеской кастелянше:
— А скажите, Анна Николаевна, довольны ли вы Катериной?
— Весьма, — сдержанно ответила та, хотела что-то добавить, но передумала, поведя строго очерченной бровью в сторону Харитона.
В кухню вошла, сняв валенки в дверях, девка Фрося — кухонная работница, её морковного цвета волосы полыхнули факелом. Молча взялась драить чугунок, размахивая от усердия подолом.
— Ну-ну, подальше отойди, — брезгливо поёжился Харитон, отъезжая на лавке.
— А чё? — вскинула белесые бровки девка, — тоже мне боярин шелудивый!
— Сама шелудивая, дура! — обозлился лакей. — Заразу выведи, потом к честным людям приближайся!
— Не помогает средство-то? — сочувственно повернулась кухарка к Фросе. Та из стороны в сторону помотала тощей косицей.
— Да оно и понятно, иноземная эта пудра разве кому поможет! А Перпетуя с Аннушкой обещались для тебя мазилку сделать…
— Тама у ворот дяденька коробейник просится, — Васятка возник, как чёртик из табакерки и, глотая слюну, смотрел на остатки еды на столе, — сказывает, товар хороший…
— Нечего во двор пускать невесть кого, — прорычал Степан, — чай, не простой дом у нас…
