— Годится… Бери и себе. Половим в речке харьюсков да леночков. Речка — малая. Там с твоей рулеткой и моими «санками» делать нечего. Там простая удочка нужна. Ну так чего? Чаевать будем или сперва уху поймаем? — спросил скороговоркой и, не дожидаясь, пока отвечу, добавил: — Перекусить, вообще-то, надо, а то потом некогда будет, придется до вечера терпеть… Мы вот чего. Ты давай огонь клади, котелок, чайник ставь, две-три картошки чисти, а я сейчас рыбу принесу.
Из кармана рубахи Кешка извлёк затёртый спичечный коробок, размотал накрученную на него тонкую леску с обманкой под зелёноватого ручейника, с грузилом-картечинкой и пробковым поплавком, прицепил эту простейшую снасть к удилищу и тропой, между кустами, мотнулся вверх по речке.
Полчаса не прошло, как он явился с добычей: принёс на тальниковом сдевке ленка да пяток хариусов, каждый — маленькая радуга.
— Котёл кипит? А вот и рыба. Я ж тебе говорил — уху сегодня хлебать будем. Ежли она есть, рыба-то, чего ж её не поймать? Пустяковое дело, — весело похвалялся Кешка. — Это я так, для затравки. А своё мы ещё возьмем… Давай по-быстрому.
Пока варилась уха, порешили так: сегодня попытаем счастья в Мензе, а если плохо будет брать, завтра на рассвете уйдём с удочками по речке до верхнего зимовья'. Там переночуем, потом спустимся обратно и к следующей ночи вернёмся в деревню.
— Уж чего-чего, а харьюзо'в потаскаем, — пообещал Кешка. — Харьюза' в этой речке — навалом, хоть лопатой греби.
— Ну вот, а мы лопату не взяли, — шуткой приостановил я его.
— Точно тебе говорю, — ничуть не смутился Кеха. — Сам увидишь. Иной раз, бывало, столько накидаешь за день — на себе не унести. За конем идешь. Раньше моторов не было, только на конях сюда и ездили.
… И вот наконец-то мы у реки — со снастями. Ради этого мгновения и забирались в тайгу, в такую даль. Я снарядил спиннинг — трехколенное стальное удилище, катушку «Киевскую» с леской сечением семь десятых миллиметра да жёлтую блесну «байкалку». А Кешка принялся настраивать свои «санки»-самоходы. Эта прелюбопытная, кем-то башковитым придуманная штука известна в Забайкалье довольно широко. Для рыбалки на реке многие предпочитают её всем прочим снастям за универсальность и, самое главное, конечно, за добычливость. Но здешние, мензинские мужики признали «санки» недавно — лишь позапрошлым летом, и Кешка смастерил их едва ли не первым в деревне. Да что там их мастерить? Когда знаешь — проще простого. Они, и правда, похожи на детские деревенские салазки: две тонкие дощечки, дугой заостренные спереди, а между ними — две узкие реечки-перемычки; сбоку к «санкам» двумя усиками к железным петелькам — по тому же принципу, что нитка к воздушному «змею», — крепится конец толстой, обычно миллиметровой, лески. «Санки» и бегут по воде, уходя от берега, подобно взлетающему «змею» — встречная струя их отбивает. А с лески свисает около десятка поводков, тоньше её вдвое-втрое: дальний — короткий, каждый следующий — чуть подлинней предыдущего; на их концах — обманки, они скользят по речной поверхности, подрагивают, подпрыгивают по движению твоей руки, будто живые пауты', мотыльки, жучки, кузнечик и разные, в общем, букарашки, — рыба на них и кидается. Да ещё с каким азартом! Глядеть любо.
