Он не ошибся: моей первой сегодня добычей оказался небольшой, килограмма на два, таймешек — серо-голубой со спины, с блестящими, серебристо-белыми боками, весь в тёмных крапинках, тело красиво вытянутое, прогонистое, сильное. Не рыба — само совершенство.
— Ну — с полем нас! — и меня, и себя поздравил Кешка. — Для начала — ничего. Какой ни есть, а всё ж — таймень. А где маленькая рыбка, там и большая. Поищем. Глядишь — и пофартит. Они часто парами стоят. Покидай.
Кешка опять завёл «санки» под струю и, когда они вышли на простор, заработали, стал спускаться к утесу. Медленно пятились, отходили «санки», но так и продолжали держаться полозьями по течению, оттягивали леску. Время от времени Кешка подёргивал жилку, чтобы «оживить» обманки, привлечь к ним рыбу. И старался не напрасно. Вот один крупный хариус плеснулся, выпрыгнул из воды, с первого раза промахнулся, не поймал мушку, прыгнул снова, достал и тут же засекся — забился на крючке. Но Кешка сохранил спокойствие, вываживать хариуса не стал. Из-за одного-единственного такую длинную снасть выбирать? Много чести. Пускай попрыгает, порезвится, покуда не возьмётся второй… Ну вот, уже и взялся. Кешка потянул «санки» на себя, стал сноровисто подматывать леску на фанерную рогулину. И в эту минуту на середине реки, на самом стрежне, из-под струи, что обтекла громадный, скрытый водой камень, вывернулся крупный таймень. Он взметнулся чёрной тугой стрелой, хлестко ударил малиново-красным хвостом и жадно хватанул хариуса на поводке — того, дальнего, который был ближе к «санкам». Хапнул нахально, по-разбойничьи: всей пастью, взаглот.
— Ого дурило! — вырвалось у Кешки.
Задергалась, упругой тетивой напрягалась жилка, и Кешкин легкий «кораблик» утонул, ушел под воду. Силен да нахрапист был таймень!
— Скорей сюда! — позвал меня Кешка; но я и так уже бежал к нему.
Одной рукой, одним движением он сдернул через голову ружье, отдал, почти кинул мне.
— Готовьсь! Если подведу — стреляй в голову. Пуля там. Не попадешь — так оглушишь.
Стрелять не пришлось. Я даже в воду не успел войти. В следующее мгновение таймень уверенно, размашисто вскинулся, опять ударил хвостом, рванул снасть… и «кораблик» сразу всплыл, а от поводка на леске остался, повис жалкий обрывок… Ни тайменя тебе, ни хариуса, ни крючка. Вот так-то. Ушел, стервец! Показался, хвостом поиграл, и — привет рыбакам. Ещё и добычу нашу заглотил. Разбой средь бела дня.
Но Кешка, к удивлению моему, ничуть не огорчился. Напротив, ещё больше раззадорился.
