Отец с радостью дал свое согласие, и Бритт уехала в Париж.
Ранним утром второго октября Бритт и Панос вошли в его номер в отеле «Ле Тукан». Бритт простудилась и чувствовала себя неважно. Сняв кожаную куртку Паноса, в которой она ехала из Рамбуйе, Бритт быстро улеглась на старую, медную кровать.
Молодой грек поставил машину в гараж и попросил сменить его на оставшиеся до конца смены часы, сказав, что он неважно себя чувствует.
Панос извинился перед Бритт за убогий вид его комнаты.
— Что вы! Здесь так романтично и уютно, — заверила Бритт. — Честное слово!.. А что эта греческая фраза означает по-немецки? — Бритт указала на листок бумаги, приколотый шпилькой к стене.
— Здесь говорится: «Человеку не всегда сопутствует удача». Это сказал однажды Эйнштейн, — смущенно ответил Панос.
— Эйнштейн был великим человеком.
— О, да, — согласился Панос.
Вблизи Северного вокзала локомотивы и поезда переходили на запасные пути, лязгали на стыках рельс, пускали клубы пара, пронзительно свистели. Время от времени завывала сирена. А днем было еще более шумно.
Белая краска в комнате поблекла. В углу со стены свисали покрытые плесенью куски отставших обоев. За грязной портьерой виднелась раковина и вечно капающий водопроводный кран. На доске над раковиной находился небольшой газовый рожок. На противоположной стене висела большая полка из старого темного дуба, на ней стояли и лежали книги, некоторые из них, как показалось Бритт, были старинными фолиантами, а одна, небольшого формата, имела потертый кожаный переплет и позеленевшую медную застежку. Под полкой стоял небольшой прямоугольный стол, до предела заваленный книгами и толстыми тетрадями. Две стопки книг возвышались и на подоконнике, по обе стороны от весело цветущей розовой герани. Три стула, потертый плюшевый диван и большое, покрытое пятнами зеркало с внешней стороны гардероба, стоявшего напротив кровати — вот и вся меблировка этой комнаты.
Панос выключил единственную в комнате лампочку, предварительно включив лампу под зеленым абажуром у кровати.
— Теперь просто превосходно, — заявила Бритт и потрогала пальцем замысловатые завитки и стилизованные металлические цветы старинной медной кровати. Одеяло соскользнуло, частично обнажив ее тело, но она не шевельнулась. Панос смотрел на большие груди, одна из которых была смазана йодом. Он кашлянул, отвернулся, закурил сигарету, затушил ее и исчез за портьерами. Вскоре он вернулся, держа в руках выцветшую пижаму.
