Панос взял кожаную куртку и пошел к дивану, чувствуя на себе горящий взгляд Бритт. Когда они ехали в машине, он рассказал ей о своей жизни, а она о своей.
Панос многое узнал об этой девушке, с которой он встретился совсем недавно, и которая теперь лежала в его постели. Он был смущен и растерян. Если бы грек ничего не знал о ней, он бы ни минуты не колебался. Панос робко сел на диван. Их взгляды встретились. Бритт улыбнулась и сказал по-немецки:
— Не будь глупцом.
Он встал.
— Сними свою одежду.
Он снял.
— Какой ты красивый, Панос, — сказала Бритт Рендинг, откинув одеяло. — Иди ко мне.
Мимо с шумом проносились поезда, грузовики громыхали по пустынным улицам. Шел тихий, мелкий дождь.
Панос вскочил на ноги. Дешевый белый будильник на ночном столике показывал начало десятого. Тусклый, серый свет пробивался сквозь окно, дождь барабанил по стеклам. Панос посмотрел на Бритт, лежавшую рядом с ним с открытыми глазами.
— Я забыл завести будильник, — сказал Панос. — Мне… мне надо идти на лекции. — Он выпрыгнул из постели.
— Сегодня нет лекций, — сказала Бритт. Она посмотрела на его взъерошенные после сна вьющиеся волосы, затем взгляд ее скользнул вниз. Он покраснел, почувствовав, как реагирует его тело.
— Сегодня суббота, — объяснила она.
— Суббота?
— У нас впереди весь день. Иди ко мне.
— Может, не надо. У меня здесь есть кофе и булочки.
— Потом, — сказала Бритт.
Они завтракали в одиннадцать часов и были невероятно счастливы, весело болтая то на немецком, то на французском языках, и не сводя друг с друга влюбленных глаз.
«Как смешно получилось, — думали они, — что Бритт не может выйти из комнаты, потому что у нее нет никакой одежды».
— Настоящая узница, — сказал Панос.
— Я самая счастливая узница в мире! — весело засмеялась девушка и громко чмокнула парня в щеку.
Панос вопросительно посмотрел на нее.
— Ты счастлива?
— Да, а ты?
— Я тоже, — с серьезным видом ответил Панос, — я тоже очень счастлив.
— С немецкой девушкой?
Он густо покраснел.
— Не надо, — сказал он. — Прошу тебя, не говори так. Я… Я идиот, но я же тебе говорил, как было дело в Афинах…
Она прикрыла ему рот рукой. Он поцеловал ее в ладонь.
— Что ты будешь делать сейчас?
— Что придет в голову! — сказала Бритт. — Мне двадцать один. Никто не указывает мне, что я должна делать. Сейчас мне нужен адвокат.
— Зачем?
— Ты забыл, что я богата. Золотая рыбка! Посмотрим, сколько мне принадлежит отцовских денег. А потом, кто знает. Я могла бы тоже учиться, здесь, в Париже, а может быть, нашла бы здесь работу.
