Ванесса, как и я, а возможно, и многие другие, ничего не имела против такого определения религии.
Ее затаенная грусть тронула меня до глубины души.
— Я говорю чепуху, — стараясь загладить свою вину, поспешно сказал я. — Конечно, будет и красота, и любовь, и твой Панос приедет…
— Да, конечно, — грустным голосом прервала меня Ванесса. — Мой Панос приедет ко мне, повезет меня в Афины как свою жену, у нас будет много детей, и мы проживем счастливо оставшиеся годы.
— Видишь ли, Ванесса…
— Но при условии, — снова прервала она меня голосом, в котором уже ощущались циничные нотки, — если ты не опередишь его и не сделаешь мне предложение. В конце концов ведь мы любили друг друга, но что-то помешало нам. Наверное, твои принципы: начальнику не положено влюбляться в свою подчиненную, верно? Панос и ты! Сколько любви, сколько желаний, я… — она внезапно замолчала, чтобы снова не расплакаться, губы ее скривились в горькой и злой усмешке.
— Перестань.
— Не знаю, как…
— Я сказал, перестань.
— …справиться с таким огромным счастьем, кого выбрать из вас. Мне кажется, я выберу тебя, Ричи…
Она несколько раз чихнула. Я предложил ей свой платок, и она с шумом высморкалась.
— А все потому, Ричи, — продолжала она, — что ты намного проворнее этого Паноса. Как ты сказал только что?
— Сущая чепуха!
Бедная Ванесса. Мы всегда усердно избегали говорить о Паносе и о себе. И вот эта проклятая книга стала источником нашей ссоры.
— Со мной все в порядке, — хрипло прошептала Ванесса и мягко положила руку мне на плечо. — Будь спокоен, я знаю, что ты прав. Я действительно давно не ребенок. Иногда мне кажется, что я никогда и не была им. Я все вижу, все прекрасно понимаю. Мир именно таков, как ты говоришь. Почему бы тебе не написать и об этом? У тебя должно неплохо получиться. Почему бы тебе не написать еще один роман?
Пытаясь помочь мне, утешить меня и в то же время сама нуждаясь в утешении и помощи, Ванесса затронула тему, приведшую меня в ярость.
— Прекратишь ты наконец это надувательство?!
— Надувательство?
— «Покойся в мире, Иордан» — ты, конечно же, совершенно случайно положила эту книгу на стол? А я совершенно случайно снова и снова нахожу эту книгу здесь?!
Я так сильно стиснул свои кулаки, что ногти глубоко вонзились в ладонь. Мне стало дурно.
— Ты знаешь, почему я не пишу и почему я никогда уже не напишу снова!
— Я только знаю, что ты хочешь убедить себя в этом. Но это не так, Ричи!
— Так! — закричал я и ударил по книге. — Я больше не могу писать!
