— Отчасти, — согласилась я. Иногда я думала, что Геркулес и Оуэн такие просто потому, что они из Вистерия–Хилла. Кое–что в них я не могла логически объяснить. И в Вистерия–Хилле тоже. Бывая там, я всегда с тревогой ощущала, как обостряются все чувства.
Маркус выключил поворотник и направил машину к дому.
— Рома считает, что они не были дикими, — сказала я, когда мы выехали на длинную подъездную дорожку.
Гарри почистил её и посыпал песком, но под ним были грязь и гравий, и езда по ней слегка напоминала большой вибромассажёр, из тех, что обещают вытрясти из тебя несколько лишних фунтов. Мы наехали на бугор, и мой желудок подпрыгнул как мяч, отскочивший от края баскетбольного кольца. Я схватилась за сиденье.
— Значит, кто–то мог их здесь оставить? — спросил Маркус.
— Да.
Я не стала добавлять, что тот, кто бросил в Вистерия–Хилле двух крошечных котят, оставил их умирать. Мы подпрыгнули в глубокой канаве, машину тряхнуло.
— Извини, — пробормотал Маркус.
— Мне так кажется, или эта дорожка становится хуже? — спросила я.
Он крепко сжимал руль, мы подпрыгнули на последнем повороте.
— Эта зима холоднее, чем обычно, плюс осенью тут было много грязи из–за дождей.
Он въехал на площадку, которую Гарри расчистил для парковки, выключил мотор и обернулся ко мне.
— Как насчёт того, чтобы поговорить с Эвереттом Хендерсоном? Может, весной он согласится выровнять эту дорогу?
Я натянула варежки, покрепче намотала вокруг шеи шарф.
— Конечно. Что именно нужно сделать?
— Погоди. Ты серьёзно?
— А ты разве нет?
— Я пошутил.
На его щеках вспыхнул румянец.
— Правда? А я не заметила, — сказала я, вылезая из машины и безуспешно стараясь не улыбаться.
Его ответная улыбка и розовые щеки смотрелись очень мило.
Маркус открыл багажник и протянул мне холщовую сумку с кошачьим кормом — сухим, влажный замерзал гораздо быстрее. Он вытащил две фляги с водой и захлопнул крышку. Начиная с декабря, Рома устраивала дополнительные смены, чтобы у кошек всегда была вода.
Мы обошли старый дом. С каждым визитом сюда он казался мне ещё более печальным и заброшенным. В нём много лет никто не жил. Ни Хендерсоны после смерти матери Эверетта, ни кто–либо другой после того, как пару лет назад смотрители переехали поближе к дочери.
Сам Эверетт никогда не говорил о поместье. Никаких объяснений, ничего. Просто не говорил. И из–за этого про Вистерия–Хилл ходило множество слухов. Говорили, что там живут привидения, а ещё — что тамошние коты очень старые и обладают какими–то магическими способностями. Рома считала, что, скорее всего, это потомки кухонных кошек поместья. Но многие верили, что эти кошки ведут род от Финна, кота матери Эверетта, у которого, как считалось, были магические способности. Последний слух меня тревожил. Все знали, что мои Оуэн и Геркулес из Вистерия–Хилла. После того как Рома сказала мне, что думает, будто они не были дикими, я стала говорить всем, что, возможно, их подбросили. Мне не хотелось, чтобы кто–то считал, будто у моих котов есть суперспособности
