Нехотя я вытащила бутылку из мешка и передала ему. Сторож с сомнением стал разглядывать её:
— Что за хрень такая? Точно виски?
— Точно. Это самый лучший сорт в Валлории, «Плэмберс», — я повторила фразу доктора.
— Никогда не слышал о таком, — с подозрением заявил он.
«Неудивительно», — подумала я, а вслух сказала:
— Теперь ваша очередь.
— Подожди, — мужчина и, открутив крышку пальцами с грязными ногтями, прищуриваясь, нюхал содержимое. — Ещё надо распробовать, что ты притащила. Не похоже на виски.
Моё сердце похолодело. Ведь этот нищеброд (о, я даже употребила новое слово из лексикона Лорана) никогда не пробовал изысканных напитков. Что, если такой вкус придётся ему не по нраву? Поди убеди его, что я принесла нечто особенное. Он, небось, и читать не умеет…
Тем временем, недолго думая, сторож осторожно плеснул глоток в рот. Замерев и не дыша, я следила за его реакцией.
— Ну что? — с участием поинтересовалась я, так как на лице мужчины не появилось никакой экспрессии.
— Непонятно, — заявил мой собеседник и подрагивающими руками вертел и разглядывал бутыль.
— Но это точно виски, — убеждала его я. — Просто другой марки, с которой вы не знакомы.
— Подожди, не гони, — он поморщился и отмахнулся от меня. — Надо вникнуть.
Сторож дотянулся через весь стол за немытой чашкой, выплеснул её содержимое прямо на пол и налил в неё напиток. Внутри меня всё кипело. Ещё минута и я взорвусь! Мужчина не торопясь глотнул виски и стал смаковать его во рту. Сжимая пальцы в кулаки, я еле сдерживала себя на месте.
— Ну что, распробовали? — нетерпеливо спросила я.
— Странный вкус, — он покачал головой. — На, сама хлебни.
Это было уже слишком! Я выхватила протянутую бутылку, но не для того чтобы пить. Я высоко подняла её и пригрозила (а что мне ещё оставалось?):
— Или вы рассказываете про ту девушку, или я сейчас её разобью. Клянусь, я не шучу.
Видимо, моя свирепость сумела испугать сторожа. Он сразу ожил и засуетился:
— Только не разбивай! Расскажу всё, что знаю. Только про кого?
У него был такой покорный вид, что я сжалилась и поставила бутылку обратно на стол. Вселенная, дай мне терпения!
— Про Изабеллу Конрой, могила в самом конце по левой дорожке. Умерла шестнадцать лет назад.
Сторож непонимающе моргал блёклыми глазами. Затем неторопливо начал чесать бородёнку, приговаривая:
— Изольда Ронкой… Изольда Ронкой…
— Да нет же, — перебила его я. — И-ЗА-БЕЛ-ЛА КОН-РОЙ.
Он испуганно посмотрел на меня и запричитал:
— Что-то не помню такую. Точно на моём кладбище?
