Он хмыкнул, но спустя мгновение обратил внимание на мою ладонь, которую я теперь инстинктивно убирала за спину, отложил перо и сказал:
— Ну-ка покажи.
Нехотя я протянула ему забинтованную кисть. Доктор начал аккуратно разматывать материю. Когда же он снял её полностью, нам в нос бросился довольно неприятный прелый запах, и мужчина ужаснулся:
— Кошмар! Ты разве не показывалась врачу? — Арендт смотрел на меня удивлёнными глазами.
— Нет. Надеялась, что оно само заживёт, — честно призналась я. — Ведь чувствую себя относительно терпимо. Мне принесли какую-то мазь, и я пользуюсь ею.
— Само заживёт! Ты с ума сошла? — доктор аж подпрыгнул от возмущения. — Мало того, что ты не думаешь об эстетическом виде, так тебе ещё и наплевать на здоровье. Без должной обработки ты можешь получить заражение, а потом и некроз кожи! Хочешь без руки остаться?
Ошеломлённая, я смотрела на него и, запинаясь, произнесла:
— Тогда всем было не до моего ожога. Мне казалось, что это не так серьёзно.
И в самом деле, в тот момент мы переживали гибель Ребекки, а я к тому же грустила по Гарольду и едва обращала внимание на свою рану. Но сейчас, взглянув на повреждённую кисть, я вся задрожала, представив, что могу лишиться её.
— Это просто бардак какой-то, — возмутился мужчина. — Ты-то — ладно, о чём думали твои родители?!
Он быстро подскочил к узкой двери, вытащил из кармана связку ключей и начал открывать замки. Затем доктор исчез в комнатушке, и я лишь слышала, как он гремел там склянками.
Меня заколотило от страха. Ну почему мои несчастья продолжаются, почему всё не может быть хорошо, как прежде? Чем я заслужила это?
Не в силах сдерживаться, я заплакала. Одна, здесь в медицинском кабинете, после того как на меня накричал доктор Арендт, с этим дурацким ожогом, без Гарольда. Я уронила голову на руки, лежащие на столе, и разрыдалась уже вовсю.
— Ну, довольно слёз, — вернулся ко мне мужчина, сменивший гнев на милость.
Он принёс ватку и баночку со спиртом, осторожно взял мою кисть и стал протирать её. Я же боялась даже смотреть в его сторону.
— Сейчас я всё обработаю и смажу подходящим препаратом. Учти, в ближайшие дни нужно делать перевязки утром и вечером. Заживать будет долго, возможно, останется шрам, но ты точно избежишь гангрены.
Несмотря на его оптимистичные уверения, я была не в силах прервать поток слёз. Доктор ласково поддерживал меня и старался успокоить. Только я не могла остановиться.
— Так, вижу, тут совсем запущенный случай, — покачивая головой, заявил Арендт и достал из шкафа высокую узкую бутыль с резким кислым запахом.
