Решила я поумничать: — Не лепра же у тебя, дядь Семён, в самом деле!
— Точно, Зойка, не проказа… От той медленно мрут, но верно… Ладно, девочки, не хочется мне есть, но надо немного… Кормите меня, так и быть… А нет, погодьте: я же Вам подарки привёз, — вот тебе, Зоя, колечко серебряное, ручной работы, идеал твой размер — шестнадцатый… Редкий, скажу вам, девочки, размерчик это… Вот тебе, Грунюшка, рушник необычный, вышитый: сторговал в дальнем селе у старушки-вековушки… Вышивка — ручная, дивная… Мулине сколько пошло…
Полотенчик-рушничок и вправду оказался дивной красоты: развернул его дядь Семён, а на нём — горы дивные, деревья настоящие, цветы к деревьям прижимаются, ветер шумит… Отчиму бы в музее работать, — собирать рукотворные памятники старины, — у него просто чутьё художественное… Где мог редкость такую взять?
Моё колечко оказалось типа печаточки: странные узоры сканые, сразу видно, что ручная работа и старинная. Такие колечки я только в Эрмитаже видывала, под стеклянными витринами, — похоже на мастеров доисторической эпохи. Примерила: впору пришлось… Волшебник мой отчим: знает же, что хотим его "разобрать", как на партсобрании, вот и преподносит подарочки, чтобы праведный гнев смягчить…
Сели ужинать. Дядя Семён как-то странно себя вёл: то головой непроизвольно подёргивал, то слёзы вытирал, но не плакал ведь, — точно с глазами что-то… Помню, у меня в детстве часто были ячмени, а у другана Петьки — тому конъюнктивит врач написал, мы то слово запомнили, как необыкновенно умное и "ненаше"… Вот и у дяди Семёна, похоже, Петькина болезнь. Нельзя ему глаза тереть… Так я отчиму и сказала, что он только инфекции помогает, конъюнктивит — болезнь тонкая, её надо лечить, а не расчёсывать очаг воспаления. И щеки чесать нечего, — дерматит не любит прикосновений. Нужно в аптеке специальную "болтушку" купить, если стесняется идти к кожнику… Он на меня глянул с уважением:
— Точно, Зой, и врач мне о глазах и про кожу то же самое сказал… Умная ты, гляжу… Просто удивляюсь порой, сколько в тебе неожиданных знаний… Я, случаем, во сне сам с собой не разговаривал? Бывает такое со мной, когда болею…
— А как же, — отвечаю. — Еще как разговаривал: Руссо цитировал. По-французски. И теперь я знаю, что ты, дядь Семён, — агент французской разведки!
Мама глаза вытаращила, потом засмеялась, решила, что я опять нелепо пошутила, не умея шутить, только отчим смеяться не стал, вымученно так спросил:
