Шансов добраться в центр по одиночке у них было мало, поэтому они захватили состав, заменили сбежавшего машиниста своим, и двигались теперь на Запад почти без задержек. Там, где забастовщики отказывались пропускать их эшелон, они отправляли к ним свою делегацию, которая, объяснив, кто они на самом деле, предъявляли рабочим и властям ультиматум — или те выделяют уголь, воду, продукты и открывают семафоры, или их железнодорожный поселок тут же будет сожжен. По линии впереди этого эшелона шла телеграмма, в которой железнодорожное начальство предупреждало всех о том, что в пути находится эшелон с беглыми заключенными и их паровоз управляется тоже каторжниками[17].
Еще более оригинально проблему беспрепятственного передвижения своего эшелона решил, ставший потом в годы Гражданской войны командующим 2-й Конной армией, а в то время командир сотни подъесаул Ф.К.Миронов. Когда в Уфу прибыли поезда с казаками, город бурлил, рабочим было не до работы. Поездов не давали, поездные бригады вместе с другими жителями города митинговали. Казаки очень спешили домой, поэтому поступило предложение — разгрузиться, оседлать коней и «взять забастовщиков в плети». Командир дивизии вызвал уже тогда прославленного подъесаула Миронова и приказал обеспечить порядок в городе и продвижение составов. Миронов откозырял, выгрузил из эшелона свою сотню и повел ее в город.
Прошло всего три-четыре часа, как железнодорожники выдали все необходимое, поездная бригада стала вдруг разжигать топку, паровоз дал свисток к отправлению. После, уже под Самарой, по вагонам стало известно от казаков мироновской сотни, что в оборот они брали не рабочих Уфы, а уфимскую тюрьму. Разоружили охрану, выпустили из камеры приговоренных к смерти и заключенного туда за революционную деятельность инженера Соколова, из-за чего, собственно, и начались беспорядки, созвали митинг и предложили прекратить забастовку. Рабочие согласились[18]. «Деморализация войск, — пишет в своих воспоминаниях об этих событиях, ставший во время Гражданской войны военным министром в Комитете Освобождения Черноморья, известный эсер Н.В. Воронович, — начавшаяся еще после Мукденского поражения, вскоре достигла своего апогея. Злоба, копившаяся месяцами, прорвалась наружу в самых уродливых формах. Не желая разбираться в том, кто является виновниками 20-месячной страды, запасные вымещали свою злобу на каждом, кто являлся каким-либо начальством или носил «ясные погоны». Начальство, растерявшееся от этого неожиданного бунта, столь покорных и послушных до сего «землячков», не умело и не могло успокоить людей. Потребовались карательные поезда Ренненкампфа и Меллер- Закомельского, чтобы остановить этот поток, угрожавший залить Россию кровью и огнем пожаров. Все это повторилось в 1917 г.»
