— Разрешите вопрос, господин обер-лейтенант? — перебил Рейхер.
— Да.
— Но в Абинской полигон не позволяет провести тренировку группы в полном объеме.
— Я знаю, но в данном случае это обеспечит бо́льшую секретность операции. Предыдущие наши провалы, вполне вероятно, были связаны с возможным внедрением в группу или в окружение группы агента красных, поэтому чем меньше инструкторов и курсантов будет знать о вашей миссии, тем лучше. Технические проблемы, которые могут возникнуть по ходу подготовки, устраните с помощью Шойриха. Поддержка с моей стороны вам обеспечена. Любые ваши разумные пожелания и предложения будут удовлетворены немедленно. Другие вопросы есть?
— Никак нет, господин обер-лейтенант! — в один голос ответили Рейхер и Петренко.
— В таком случае, господа, немедленно приступайте к выполнению задания! И первое, чего я жду, так это предложений по составу группы.
Спустя несколько минут новоиспеченные руководители группы уже сидели в кабинете Самутина и листали папки с делами курсантов учебного центра. Материала в них оказалось немного, так как основной архив находился в Темрюке у обер-лейтенанта Краузе. Данные общего учетного листа, в котором содержались установочные сведения о курсантах, обстоятельства сдачи в плен и последующей вербовки в «Абвергруппу 102», в общих чертах им были известны и до этого. Психологические особенности и деловые качества кандидатов также не представляли большого интереса — месяц занятий показал, чего каждый из них стоил. Любопытными оказались донесения «внутренних агентов» обер-лейтенанта Райхдихта. Они высвечивали характер многих курсантов, а заодно и их отношение к инструкторам группы.
Как выяснилось, в редкие минуты откровения кое-кто из них клял на чем свет стоит офицеров и их «прихвостней» — Самутина и Петренко с Колядой, которые с раннего утра и до позднего вечера не давали курсантам покоя. Гоняли их до седьмого пота на гимнастических снарядах и требовали до одури теребить ключ радиопередатчика. В ненастье выгоняли из теплых бараков в лес и заставляли наматывать десятки километров по непролазной грязи с компасом в руках и неподъемными рюкзаками. Тут вроде все было понятно — муштра у солдата ничего, кроме зубовного скрежета, не вызывала. Были и такие, причем их оказалось немало, кто в редкие минуты отдыха, забившись в дальний угол казармы, тихо скулил и жаловался на то, что жизнь «под Гитлером» оказалась не лучше, чем в сталинских колхозах. И тут и там их держали за скотину. Таких кандидатов Рейхер и Петренко сразу отметали в сторону. Третьи — и здесь они терялись в догадках, с какой целью Штайн и Райхдихт держат их в центре, — откровенно ругали Гитлера, склоняя курсантов к побегу. В итоге из шестидесяти трех кандидатов с трудом удалось отобрать одиннадцать, надежность и уровень подготовки которых не вызывали больших сомнений. За каждым из них числились расстрелы военнопленных и карательные акции в Краснодаре, Майкопе и Армавире.
