– Тебе правда не нравится? Я же говорила, возьми мороженого, расслабишься. Свиданки – это хорошо. Буду тебя теперь образовывать и учить уму-разуму, раз ты такой бука.
Утопиться, что ли?
– Ну, образовывай.
– Ты, думаю, решил, что мы вампиры. Я бы так подумала, а ты не дурак.
– Спасибо. Скромненько.
– Угу, я в курсе. Так вот, кровь мы не пьём, как ты уже знаешь, и речь вообще не об отнятых жизнях. Это, так сказать, десерт, бонус, зримое воплощение подпитки. Без него прекрасно живётся. Дело совсем не в этом.
– Моё дело, – выделил я голосом слово, – касается именно убийств.
– Не мешай. Видишь ли, как тебе сказать… много лет назад несколько очень умных и в меру дурных людей поняли, что комфортнее всего им живётся, когда есть свои и чужие. Простой пещерный принцип. Твоё племя и все остальные. Антагонизм, борьба дают власть. Власть дарит силу. Сила превращается в ещё большую власть. Такую, что может показаться непосвященному чудом.
– Как давно?
– Очень. Год шел за годом, а век за веком. Мир менялся. Наступил пятнадцатый век, и люди эти – а они были очень внимательны ко всему вокруг – заметили форму общественного устройства, которая подошла бы им наилучшим образом. Первые италийские города-республики тогда достигли своего расцвета, – улыбнулась она грустно.
– Что ты имеешь в виду?
– Уникальная форма межгосударственных и межличностных отношений. Все вместе – и каждый порознь. Индивидуализм, прочно замешанный на принадлежности к клану и цеху. Свобода, невиданная по меркам того времени, способствовала развитию наук и искусств – но в рамках правил игры. Торговля всех со всеми – без установления прочных связей. Войны кондотьеров, больше напоминавшие ритуальные состязания.
– Ну да, современная политическая структура зародилась во времена Ренессанса. Погоди, ты хочешь сказать?…
– Ты понял верно. Мир, в котором мы с тобой живём, появился не случайно. Они… мы всё рассчитали. Нам нужен был антагонизм, нужен для жизни – и в то же время мы хотели посещать театры и пользоваться теплыми сортирами. Нужен был мир, где глобализация и унификация соседствовала бы с бесконечным индивидуализмом, а единая цивилизация со сварами группировок и городов.
Она как будто погрузилась в воспоминания, сахарная вата была забыта, как и я.
– Мы собрались тогда во Флоренции. Только старейшие и сильнейшие, от силы дюжина. Такие, как я, не очень ладят, но причина была достойная. Спорили долго. Но решили пробовать. Момент был хорош. Возможно, единственный, когда это было возможно. Мы начали с того, что объединили Церковь. Один мир – одна вера. Флорентийская уния. Не обошлось без проблем – патриарху вздумалось протянуть ноги сразу после подписания, несколько восточных Церквей взбунтовались, но всё к лучшему – век спустя это дало повод византийским легионам закатать их страны под асфальт. Правда, сначала пришлось спасти Византию. Когда османы взяли Новый Рим, казалось, проекту крышка. Но удалось помочь Папе собрать крестовый поход. Что было дальше, ты знаешь.
