– Мы. – Ровнин показал рукой на спутников. – Мы можем уйти.
– Ты. – В голосе Хозяина метро явно была жестокая насмешка. – Я говорил с тобой, людей представлял ты. Я не трону посланника, но его свита останется здесь, у меня в гостях.
Тьма заколыхалась, ей явно было весело.
– Они уйдут со мной, – упрямо сказал Ровнин. – Так будет честно.
– Уйдут? – тьма замерла. – Ну что же, человек, договорились. Ты можешь ехать, а они могут идти. Посмотрим, дойдут ли они куда-то. Если такое случится – они будут жить. Ну а если нет – останутся у меня и составят компанию тем, кто был в свите предыдущих посланников сверху.
И из тьмы вылетели несколько предметов, упав к ногам Кольки. Это были черепа, желтые, отполированные, скалящиеся.
– Надо думать, это наши коллеги, – хладнокровно отметил Пал Палыч. – Те, кто ходил сюда с Пиотровским.
– И Левитиным, – добавил Олег Георгиевич. – Тетя Паша про это ничего не сказала, но, как видно, там такая же ерунда произошла.
Двери вагона зашипели, открываясь.
– Человек, тебе пора. – Тон Хозяина метро не оставлял места сомнениям. – Покинь мои владения.
– Олег, иди. – Пал Палыч толкнул своего начальника в сторону вагона. – Иди.
Тот скрипнул зубами.
– Олег, ты же все понимаешь. – Оперативник говорил тихо и очень быстро. – Если мы сейчас упремся, то останемся тут все, и то, чего мы добились, тоже все коту под хвост пойдет. И те, кто сюда придут потом, а им придется это сделать раньше или позже, тоже ничего не добьются. Ты это понимаешь, мы это понимаем, и вот они это тоже понимали тогда, когда оставались здесь.
Пал Палыч показал на черепа, так и лежащие под их ногами.
Он что-то сунул в ладонь Ровнина и требовательно посмотрел на Кольку.
– Значок давай, – протянул он руку, и парень покорно вложил в нее требуемое. – Выберемся, не выберемся – бабка надвое сказала, а ключи еще понадобятся тем, кто придет за нами.
Кольке было очень страшно, так, как никогда до этого в жизни не было. Он даже не мог представить себе, что случится, когда поезд, этот последний луч света в подземном царстве, исчезнет. Но странное чувство, которое оказалось сильнее страха, заставило его совершенно беззаботно сказать Ровнину:
– Олег Георгиевич, вы езжайте, а мы пешочком дойдем. Тоже мне проблема!
– Человек, тебе пора – потребовала тьма, и Ровнин медленно, так, как будто при каждом шаге в ступни ему впивались гвозди, пробивая их насквозь, направился к дверям вагона.
– Паша, человек становится пропавшим только тогда, когда он сам думает, что это так, – сказал он громко, прежде чем двери вагона закрылись. – Ты понял меня?
