— А вы откуда знаете?
— Кому не приходилось. Ель-то вековуха. Она еще при дедах росла. — И предложил Татьянке: — Может, подвезти куда-нибудь?
— Нет, я в Посаде еще задержусь. А вот Емельяну наверняка по пути.
— Тогда поехали. — И Русаков распахнул перед Емельяном дверцу своего вездехода.
— Так, значит, не дожидаясь решения правления, приступил к исполнению обязанностей фуражира?
— Время такое, Иван Трофимович. Каждый день дорог, каждый час еще дороже. И так из-за высокой воды задержка вышла…
— Наверстаем! Тракторные косилки на круглосуточную работу заведем… В этом году это нам под силу. Вон сколько молодых трактористов прибавилось…
— Погодка может подвести…
— А мы целую баржу жердей в леспромхозе закупили. Днями будет здесь… Сделаем из жердей вешала — никакой дождь не страшен…
— А где сгружать будем?
— В Больших Пустошах.
— А стоит ли, Иван Трофимович? Лучше на берегу вдоль всей поймы… А надо будет куда перебросить — на телегу и тихонечко перевезем.
— От солнца к дождичку?
— Вот именно.
— Пожалуй, ты прав…
Они объехали поемные покосы, и на обратном пути по дороге к Большим Пустошам Русаков свернул на лесную делянку. Зимой тут заготавливали лес, и теперь сосновые хлысты лежали, сложенные в штабеля, поблескивая на солнце своими янтарными комлями. Русаков обошел делянку, чего-то молча подсчитал, потом спросил Емельяна:
— Ты какой дом будешь ставить? Наверное, пятистенный?
— Не знаю еще, Иван Трофимович.
— Ты не думал, так я за тебя подумал. И выходит, не сегодня завтра придешь просить лес. Правильно говорю?
— Ежели, Иван Трофимович, по-честному, — правильно.
— Ну вот, видишь… Советую — пятистенный, трехкомнатный. Тебе еще учиться, и жене будущей не миновать. Да нынче мало уже кто на одну горницу дом строит. Так что можешь подавать на лес заявление. От себя и от невесты тоже…
— Нет, я лучше от себя одного.
— А невеста?
— Она вроде как есть, и вроде как нет ее еще.
— Так не бывает, Емельян.
— Бывает, Иван Трофимович! Я за ней куда хочешь готов идти, а вот она — не знаю, согласна ли?
— Согласится! Будь спокоен. Присмотрел-то кого? — Таню Орешину, Иван Трофимович…
— Скажи пожалуйста, — удивился Русаков, хотя ничего неожиданного в признании Емельяна не было. Ему уже было известно, что кормовоз не раз заглядывал на молокоприемный пункт. — Высоко берешь.
— Так вышло… Это меня и смущает… Может, я ей не по крылу? Думает доктором быть…
— А ты агрономом-кормовиком — как раз пара!
