К мёртвому телу подскочил плюгавенький мужичонка.
— Убил, братцы! — завопил он, бросив взгляд на недавнего партнёра по игре. — Кривой же шутейно ножичком… баловался! Али зазря мы господ в княжестве вешали?! Зазря кровь проливали?!
— Смерть боярину! — словно пробка из бочки с перебродившей брагой из-за ближнего к выходу стола вылетел мутант. — Кончилось их времечко!
Указательный палец на левой руке Ратибора, всё ещё спрятанной под полой плаща мягко лёг на спусковой крючок. Вместе с грохотом на лбу мутанта появилась аккуратная дырочка, в то же мгновение огромный череп разлетелся подобно гнилой тыкве, забрызгав близ сидящих кровью, мозгами и осколками костей. Пули со смещённым центром другого эффекта и не давали. Только в цель попади, а с этим у Ратибора проблем никогда не было.
Ратибор вжался в стену. С силой ударил обеими ногами в крышку стола. Тяжёлая мебель пролетела несколько метров, сминая первые ряды кинувшихся в сторону всадника татей.
— Никогда не стоит затевать ссоры с незнакомцами, — произнёс он, поднимаясь с лавки и скидывая плащ.
— Всадник! — вылезающие из-под обломков стола мятежники хотели, было отступить, но их спины упёрлись в напиравших сзади товарищей, коим ещё не удалось рассмотреть формы княжеского воина.
Впрочем, одежда Ратибора ненадолго остудила охваченные хмельным бесстрашием головы.
— Ряженный это! — первые не очень решительные попытки приободрить самих себя, скоро слились во всеобщий гвалт. — Сдохли всадники! Один он! Не робей, братцы! Нас три десятка! Заломаем! Наподдай ему, Рыжий! Иди да сам наподдай! — вопили с разных сторон.
Правая рука всадника метнулась к поясу. Даже самый глазастый не успел заметить, как оказался на линии огня двух револьверов — смертоносное оружие заговорило… Наиболее отчаянные или, скорее всего наиболее пьяные, раззадорившись собственными криками, уже мнили, как рвут и топчут дерзкого одиночку вставшего против шайки, когда наткнулись на первые пули. Раскалённый свинец впивался в тела, рвал плоть, дробил кости, терзал внутренности. Выпучив, красные от многодневного пьянства глаза, ещё не веря в собственную смерть, продолжая сжимать кулаки и потрясать ножами, они падали под ноги напирающих сзади. Тех, кто ещё жаждал кровавой потехи и верил в лёгкий успех.
Некоторым, выстрелы Ратибора не дарили лёгкого избавления. Обезумев от боли, захлёбываясь кровью и криком, они пытались отползти прочь, волоча сизые внутренности по грязному полу. Их затаптывали недавние собутыльники — одни, почуявшие убийство и рвущиеся вперёд, другие, чудом избежавшие встреч со свинцовыми осами, сообразившими, что убивать позволено не только им, и мечтающие оказаться подальше от проклятой пивнушки, где ещё недавно так славно коротали время.
